Необычайные приключения Кукши из Домовичей. Сигурд победитель дракона. Повести древних лет
Шрифт:
Кукше не нравится Харальдова затея. Раз Свавильда нельзя убить в поединке, поскольку он берсерк и в бою неуязвим, Кукша отправится с викингами в поход и выждет подходящий случай, когда Свавильд будет лежать после битвы в приступе берсеркского бессилия, и прикончит его. Справедливая месть допускает подобное действие, если силы настолько неравны. Но тайно расправиться с гостем доброго конунга Хальвдана, у которого ты и сам в гостях!..
Кукша просит друга не трогать Свавильда, но Харальд неумолим. Он уже весь поглощен своим замыслом и во что бы то ни стало должен
Глава двадцать четвертая
ДАР КОЛДУНЬИ
К колдунье мальчики пробираются на лыжах по сосняку, растущему на склонах высоких холмов, К ее дому не ведут ни тропки, ни лыжни — перед мальчиками нетронутая снежная целина. Давно, как видно, никто не бывал у колдуньи. То и дело приходится огибать поваленные бурей сосны. Кукша неотступно думает о том, как помешать Харальдовой затее, но ничего придумать не может. А просить бесполезно — Харальд все равно сделает по-своему.
Впереди между сосен забелелся просвет. Это поляна, там у подножия скалы стоит хижина колдуньи.
Возле опушки Харальд говорит Кукше:
— Подожди здесь. Она терпеть не может, если к ней является больше одного человека.
Кукша остается ждать в лесу, а Харальд выходит на поляну и бежит к хижине. Он останавливается перед низенькой дверью с высоким порогом и стучится в нее лыжной палкой. Дверь открывается, как черная пасть, и глотает Харальда. Кукша успевает заметить мелькнувшее в двери желтое лицо, обрамленное длинными седыми космами.
От нечего делать он разглядывает жилище колдуньи. Перед ним маленькая избушка без единого оконца, потонувшая в сугробах, на нее нахлобучена высоченная снеговая шапка, над шапкой струится синеватый дымок. Там продушина для дыма, через эту же продушину, наверно, попадает в хижину колдуньи дневной свет. Хижина стоит среди огромных камней, иные гораздо больше ее самой. На камнях тоже высятся снежные шапки.
Дома у колдуньи живут козы, это можно заключить по блеянию, которое доносится из хижины. На Кукшу повеяло воспоминаниями о родном доме. Плохо одному, в одиночестве тоска сдавливает сердце, словно капкан. Что же, однако, так долго нет Харальда? Наверно, старуха не хочет давать яду и Харальд ее уговаривает, стремясь, по обыкновению, во что бы то ни стало добиться своего. Хоть бы колдунья оказалась еще упрямей, чем он!
Вдруг Кукша видит над хижиной вместо синеватой струйки густые желтые клубы. А немого погодя желтый дым начинает идти слабее, и постепенно его сменяет прежняя синеватая струйка. Сомнения нет, ведьма колдует. Значит, решила, как видно, дать яду, не посмела отказать: конунгов сын все-таки!
Наконец снова распахивается черная пасть двери, и появляется Харальд. Опять мелькают седые космы и желтое лицо. Когда Харальд приближается, Кукша видит,
Бежать обратно легче — они бегут по собственной лыжне. Харальд весело рассказывает:
— Сперва не хотела давать. Большого быка, говорит, ты задумал свалить. Боюсь, что тебе это не удастся. Есть силы, которые не хотят смерти. — Тут Харальд с усмешкой взглядывает на Кукшу: — Это она про тебя! Я, конечно, уговаривать. Долго уговаривал, наконец берет она из каменной ступы какой-то желтый песок, а из деревянной — зеленый и кидает в пламя. Что тут началось! Повалил дым, поднялась вонь — я чуть не задохнулся!
Она пригнула меня к земле и говорит: «Смотри!» А у меня из глаз слезы, ничего не вижу.
Когда дым рассеялся, колдунья говорит: «Вот тебе то, что ты просишь, только, сдается мне, что не судьба еще быку околеть. Сдается мне, не от яда он околеет, а падет от меча, и не здесь, а в дальних краях. Будь, говорит, поосторожнее, юный господин!» — «Это уж, — отвечаю, — не твоя забота!» Отсыпаю ей серебра — не берет. «Раз я не уверена в успехе дела, говорит, так и плату вперед брать не буду. Коли выйдет дело, принесешь, не забудешь, а нет — значит, квиты. Боюсь, от того, что ты задумал, будет у тебя больше огорчений, чем радостей».
Помолчав, Харальд добавляет:
— Вишь, сколько накаркала, серая ворона!
— А может, не напрасно она каркала, — с надеждой говорит Кукша, — может, лучше ее послушаться?
Харальд громко смеется, даже чересчур громко; в смехе его слышится натужность.
— А ты и рад! Все, мол, сходится — и в дальнем походе, и от меча, все, как ты хочешь! Да это она просто боится, как бы Хальвдан не узнал, вот и отговаривает. Так же как и ты. Ты ведь тоже боишься! Ведь боишься?
Молчит Кукша, а Харальд меж тем продолжает:
— Не бойся! Никому и в голову не придет, что мы его отравили.
Он останавливается и достает из-за пазухи крохотный кожаный мешочек, точно такой же, как у Сигне. Харальд развязывает его и говорит:
— У нее на стенах много развешано таких мешочков, откуда она знает, в котором что? Гляди!
Они оба с любопытством рассматривают щепотку таинственного серого порошка, похожего на золу, но обладающего таким страшным могуществом.
— Зола! — говорит Харальд. — Помогает от изжоги!
Он высовывает язык и тянется кончиком языка к порошку, вот-вот коснется. Кукша цепенеет от ужаса, а Харальд, взглянув на него, весело хохочет. Перестав смеяться, он говорит с удивлением:
— Чудно, так и подмывает попробовать!
Глава двадцать пятая
СИГНЕ
На дворе яркое солнце, по сугробам стелются синие тени. Студено, а Кукше все кажется, что он чувствует запах талого снега. Весна еще не пришла, но уже дразнит ноздри.