Необычная история
Шрифт:
– Ты сидишь тут уже целый час, – проворчала Мэри. – Смотри, ты вся покраснела, как рак. Вылезай, тебе надо поостыть. Как хорошо все-таки, что ты уезжаешь!
Трикси вытащила шпильки, и волосы каштановым водопадом заструились по плечам.
– Действительно хорошо! – согласилась она весело и пошла попить чаю перед сном. Позже, свернувшись калачиком в постели, она нашла в книге главу об эндокринологии и тщательно ее изучила. Профессор, вероятно, станет говорить о том, что мило его сердцу, и если она кое-что заранее об этом узнает, общаться будет полегче. По эндокринологии
Вскоре она уснула, вконец запутавшись в железах внутренней секреции.
При свете раннего ноябрьского утра все происходящее казалось абсурдом. Но, несмотря на это, Трикси съела бутерброд и выпила чаю; потом оделась в твидовый костюм, с особенной тщательностью убрала волосы, подкрасилась и спустилась к парадному входу ровно в девять.
Профессор был уже там; разделив номер «Сан» на две половины, он читал его вместе с дежурным портье. Когда она вошла, он сунул свою часть газеты портье и пошел ей навстречу. И коротко и весело пожелал ей доброго утра…
– Большинство английских газет совершенно непотребны, – сказал он, – поэтому я ничего не читаю, кроме «Таймс» и «Телеграф». Но этот номер «Сан» не так уж и плох, хотя голландские ежедневные газеты куда лучше.
Он посадил ее в «бентли» и сел за руль, не заводя машину.
– Любопытная вещь, – сообщил он ей, – я обнаружил, что мне очень легко с вами общаться. – Ответа он и не ждал. – Вы хорошо знаете восточное побережье? Там есть одно очень интересное местечко, город, который поглотило море; это национальная достопримечательность. Можно прогуляться там.
– Звучит очень заманчиво. Я совсем не знаю ту часть страны, – робко сказала Трикси.
Он завел мотор, и машина тронулась с места. Говорили они очень мало, да и что можно сказать о Майл-Энд-роуд, Лейтонстоуне, Ван-стед-Флэтс… Потом они выехали на дорогу А12, а после Челмсфорда профессор свернул на север и поехал по дороге, проходящей мимо Хэдингхэмского замка и далее ведущей к Левенхэму. Наконец он заметил, что не мешало бы выпить по чашечке кофе, и остановился у отеля «Свэн». Дорога была тиха, а город – стар и очарователен. И, хотя разговор их был бессвязен, ей было очень легко со своим спутником.
Трикси сидела в старой гостинице, пила кофе и слушала, как он рассказывает о городе.
– Я вижу, вы хорошо знаете эту часть Англии.
– Да. Видите ли, она напоминает мне мою страну. – Он улыбнулся и подлил себе кофе.
– Вам бы хотелось жить в Голландии?
– Я и живу там большую часть времени. Я, так сказать, наследил в обеих странах. Вы ориентируетесь, на Континенте?
– Тетя и дядя возили меня во Францию, когда я была еще школьницей. В Париж.
Она вспомнила, что там ей не слишком понравилось. Приходилось все время следовать за Маргарет, а Маргарет совсем не интересовалась старинными зданиями и церквями, она хотела лишь прогуливаться по улице Риволи и часами торчать в магазинах.
– И все, – прибавила она уныло. – А вы, я думаю, много путешествовали?
– Да, немало. Я еду туда, куда захочу.
Вскоре они снова забрались в машину и теперь уже поехали по проселочным дорогам, минуя Стоумаркет и не выезжая на большие магистрали. Добравшись до побережья, они повернули на узкую дорожку, которая скоро перешла в тенистую аллею. Там профессор и припарковал автомобиль.
– А вот здесь можно и прогуляться, – сказал он Трикси и вышел, чтобы открыть перед ней дверь.
Девушка увидела море и деревушку, прилепившуюся к скалистому берегу. Вид был таким пустынным под серым небом… Но тропинка, по которой они пошли, дышала прохладой и уютом. Она-то и вывела их на деревенскую улицу.
– Может, ланч? – спросил профессор, взял ее за руку и ввел в портовую гостиницу.
Профессор, видимо, бывал здесь и раньше; он поприветствовал веселого тучного мужчину за стойкой, а тот спросил, подать ли его любимое блюдо, и поинтересовался, что будет есть молодая леди. Трикси заказала крестьянский ланч с кофе и села возле горящего камина. Пока она ела, профессор рассказывал историю ранее саксонского, а после римского поселения, ставшего городом и поглощенного морем. Изредка отправляя в рот кусочки сыра, он говорил о том, что до сих пор можно услышать доносящийся из морской глубины звон церковных колоколов, ушедших под воду.
– Там за утесами есть монастырь. Мы прогуляемся туда, а потом где-нибудь перекусим.
В лицо им дул сильный ветер, Северное море неприветливо серело под утесами. Волны рушились на гальку, и так же громко шумел в листве деревьев ветер. Профессор, держа ее за руку, быстро шел вперед. Видимо, ему не впервой были долгие прогулки. Едва переводя дыхание, Трикси благодарила небеса за удобные туфли. Пока шли мимо прибрежных домиков, они почти не разговаривали. И только когда отошли туда, где царили лишь птицы и ветер, она дождалась наконец передышки.
Профессор развернул Трикси к себе и внимательно вгляделся в нее.
– Так-то лучше. Все-таки работа медсестры вам не подходит.
– Правда? Вот и старшая сестра Беннетт того же мнения…
– Не сердитесь. – Он рассматривал ее лицо, раскрасневшееся от ветра и морского воздуха. – Видимо, я слишком поспешил заговорить с вами о женитьбе. И все же я надеюсь, что вы подумали над моим предложением. Может, у вас есть ухажер? Или вы просто не хотите замуж?
Он говорил тихо и почти без выражения.
– У меня? Ухажер? Ей-Богу, нет. Ну, – она запнулась, – до того еще, как я стала работать, был один мужчина, друг Маргарет… Тетя Алиса хотела заполучить его в зятья, а он почему-то предпочел меня, а не Маргарет. Вот почему я пошла в медсестры…
Казалось, профессор все понял.
– И что – «с глаз долой – из сердца вон»?
– Вот именно, к тому же он мне совершенно не нравился…
– А принципиальных возражений против брака у вас нет?
– В общем никаких, – сказала она спокойно. Что за странный разговор! Ни намека на чувства – впрочем, профессор и не отличался чувствительностью. Его занимала только работа, и ей казалось, что вся личная жизнь виделась ему лишь досадной необходимостью.