Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 1

Дорогие читатели!

Я начал писать эту книгу на закате своей жизни.

Мне уже немало лет, я отношусь к тому поколению, которое увидело и пережило очень многое.

Судьба сделала нас свидетелями такого огромного события в жизни человечества, как Великая Октябрьская социалистическая революция.

Большинство из нас принимали участие в трёх больших и многих маленьких, если такое

Нам пришлось увидеть множество изумительных открытий. Наблюдать внедрение огромного количества изобретений, и не только наблюдать, но по мере вхождения их в жизнь привыкнуть к ним, пользоваться ими, как самыми обыденными вещами.

От… и до… – только простое перечисление всего нового в науке и технике, что появилось в течение жизни моего поколения, и не уместилось бы и в целой книге. Мы перешагнули из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализм. В страну, где уже строится коммунизм. И не пассивно перешли из одного общественного строя в другой, а принимали самое активное участие в строительстве этого нового строя.

Именно поэтому я считаю моё поколение самым счастливым из всех, когда-либо живших на Земле, хотя жизнь его была сложной и трудной.

Чтобы показать ту, может быть, не особенно большую и, конечно, не самую значительную по своему положению часть этого поколения, к которой я отношу и себя, я описываю жизнь моего современника – по существу, моего двойника.

Это жизнь самого обыкновенного человека. Какой бы малозначительной не была его роль, но какой-то, пусть самый маленький, почти совсем незаметный, но всё-таки собственный след она оставила в жизни человеческого общества. Пройти по этому следу, увидеть путь этого человека с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.

Я не претендую на достаточно полное изложение тех общественных событий, которые произошли в период жизни моего героя. Это не под силу одному человеку.

Я упоминаю о них только в такой степени, в какой с ними соприкасался как человек, жизнь которого положена мною в основу рассказа, а также и тех, кто был ему близок.

Чтобы раскрыть сущность этого человека, его внутреннее содержание, пороки и достоинства, которые были в нём заложены с самого раннего детства, чтобы показать изменения, происшедшие в его сознании и поступках под влиянием тех социальных перемен, которые произошли в нашей стране, мне пришлось начать свой рассказ не с момента его рождения, а раньше и, хотя бы кратко, показать жизнь предшествовавших ему поколений.

Его судьба была связана с судьбами этих людей, часто зависела от них, и, конечно, это наложило отпечаток на его дальнейшую жизнь.

В книге, которую я предлагаю Вашему вниманию, я сумел рассказать предысторию моего героя и описать лишь самые первые шаги его жизни. Вы увидите, как сложно она складывалась. Достигнув всего одиннадцати лет, он уже пережил столько, сколько многим не приходится прожить и за долгую жизнь.

Я считаю нужным выразить самую глубокую благодарность всем тем родственникам и знакомым, кто помог мне в восстановлении событий своими воспоминаниями, письмами, рассказами, что, в свою очередь, помогло полнее отобразить характер моего героя.

Я благодарен также одной из моих литературных наставниц, писательнице Надежде Матвеевне Медведевой, вложившей немало труда в эту книгу своими советами и конкретной помощью.

Дальнейшая жизнь и судьба героя настоящего романа складывалась ещё сложнее и труднее. Если у меня хватит сил и умения, я постараюсь рассказать об этом в следующих книгах.

Борис АЛЕКСИН

1907 год. год. Начало августа. Раннее утро. В доме напряжённая тишина. Лишь изредка из Ниночкиной комнаты доносятся глухие стоны. Несмотря на то, что на больших стенных часах в столовой пробило пять часов, весь дом уже на ногах, точнее, в эту ночь никто не ложился.

С вечера у квартирантки, снимавшей второй этаж этого дома и жившей здесь уже два года, началась суматоха. Неделю назад в захолустный уездный городок Темников из Петербурга приехала её дочь Нина, курсистка-медичка, на последнем месяце беременности, чтобы родить у мамы. Пригласили, конечно, «бабушку», так называли тогдашних акушерок. Женщина эта, естественно, медицинского образования не имела, но уже приняла на своем веку не одну сотню родов и поэтому пользовалась в городе и почётом, и уважением. Кстати сказать, почти всё родовспоможение тогдашней России и держалось вот на таких «бабушках». Акушерские клиники были только в Петербурге и Москве, а родильные отделения при больших больницах лишь в некоторых губернских городах.

Арина Семёновна пришла, фамилию её никто не помнил, грубовато выпроводила всех из комнаты роженицы, знала – подчинятся.

Обитатели квартиры смели заглядывать лишь в щель приоткрытой двери. А там уж подальше от неё восклицать: «Ах, господи!», «Господи, помоги!», «Да как же это, ох!» или что-нибудь подобное, создавая в доме ненужный шум и суету.

Арина Семёновна в отличие от суетившихся домочадцев являла собой образец олимпийского спокойствия. Выйдя через несколько минут из Ниночкиной комнаты в столовую, она укоризненно покачала головой, оглядела столпившихся и чуточку насмешливо спросила:

– Ну, чего всполошились? Чего суматоху-то подняли? Всё обыкновенно – всем бабам родить положено, да тут ещё и дело-то нескоро будет… Дай Бог к утру, а сейчас вон и всенощная не отошла. Вам-то, матушка, Мария Александровна, – так звали хозяйку квартиры, – и вовсе стыдно, ведь сами-то…

– Ну сама – это другое дело, – немного смущённо перебила хозяйка. – Вы уж, Арина Семёновна, на нас не сердитесь, что мы вас рано потревожили, пожалуйста, пока вот чайку попейте. – Ну, ладно, ладно. Чайку – это неплохо, чайку попью. А вы идите-ка, отдохните, да и всю эту братию, – показала она рукой на стоявших двух молоденьких девушек и двух пожилых женщин, – гоните-ка по своим местам, пусть не мельтешат, не топчутся у двери. А я к молодой дамочке. Как, бишь, звать-то её?

– Нина Болеславовна, – крикнули одновременно девушки.

– Тише, стрекотухи, не вас спрашиваю, – довольно сурово сказала повитуха, – так вот, к Нине Болеславовне, кроме меня, ходить никому не надо, нельзя её тревожить. И примета такая есть: чем меньше народу в это дело замешано, тем лучше. А я попью чайку и к ней пойду. Уж всё одно всенощную нынче пропустила.

Мария Александровна, худенькая, маленькая женщина, выглядевшая старше своих пятидесяти двух лет, быстро взглянула на девушек, и те мгновенно исчезли из комнаты. Одна из пожилых скрылась тоже, а вторая прошла к буфету, достала и поставила на стол чайную посуду, красивую стеклянную сахарницу, вазочку с вареньем и блюдо с аппетитным домашним печеньем. Сделав это, она выразительно посмотрела на хозяйку, и та кивнула головой.