Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 1
Шрифт:
Доктор Пигута дважды в неделю бывал в судиславльской больнице и, уж конечно, почти каждый раз заезжал к Соколовым, оставаясь иногда на целый вечер. В семье Соколовых он невольно примечал, что забота о детях не была выпячена на первый план так, как это делала Маша. Они находили время на посещение знакомых и концертов, спектаклей и развлечений. Им, правда, было легче – они жили в городе, а Болеслав Павлович частенько сопровождал их.
Марии Александровне, по существу, замкнувшейся в пределах Рябково, такое поведение мужа не могло нравиться, и на этой почве между ними возникали, и в последнее время
Не любила, да по совести сказать, и не могла Мария Александровна принимать у себя гостей, ей было стыдно, что не может их угостить так, как она считала необходимым. Бывали в Рябково, собственно, только одни Соколовы, так как они, во-первых, считались как бы своими, а во-вторых, всегда привозили с собой столько городской снеди, что неизвестно было, кто кого угощает. Болеслав же Павлович, наоборот, с удовольствием устроил бы приём дома, не считаясь с тем, что затраты на него выбьют семью из колеи, по крайней мере, на месяц. Это также являлось причиной неприятных разговоров, кончавшихся ссорой.
Постоянно «пользуя» окружающих Рябково помещиков, доктор Пигута с некоторыми довольно хорошо познакомился и после осмотра больного или больной, случалось, задерживался в каком-нибудь поместье за преферансом или просто за болтовней допоздна.
Окрестности Рябково изобиловали всякого рода дичью, а путешествие с ружьём и собакой по прелестным приволжским перелескам, рощам и озеркам, в то время ещё довольно глухим и диким, представляло большое удовольствие и давало настоящий, ни с чем не сравнимый отдых. Немудрено, что уже через год по приезде Болеслав Павлович стал заядлым охотником и каждую свободную минуту старался провести на охоте. Часто такая охота происходила опять-таки в компании соседей-помещиков. Если Мария Александровна горячо возражала против преферанса и пустой болтовни, то уж со страстью к охоте ей приходилось мириться, хотя и это тоже отрывало мужа от дома.
Следует всё же сказать, что свободного времени у Пигуты выходило не так уж и много. Возьмём для примера один из самых обыкновенных дней его жизни.
Вставал Болеслав Павлович в любое время года рано. В 6 часов утра он уже был на ногах, полчаса уходило на туалет, в это же время запрягалась лошадь, на которой он уезжал в Адищево. Там он прежде всего заглядывал на больничную кухню. Официальное наблюдение за приготовлением пищи лежало на Пал Палыче, но врач утречком на кухню забегал обязательно.
Часов в семь он облачался в белоснежный халат и совершал обход своей маленькой, но всегда переполненной больнички. Ему сопутствовал Пал Палыч и новенькая, недавно поступившая фельдшерица Надя. После обхода и сделанных назначений, на что тратилось около часа, Болеслав Павлович возвращался домой, где завтракал с поднявшейся к тому времени семьёй.
После завтрака он вёл приём в рябковской амбулатории, продолжавшийся часа полтора-два, а затем опять уезжал в Адищево, где также принимал амбулаторных больных часов до четырёх. В четыре часа он обычно обедал – почти всегда один, так как дети и жена с Дашей обедали часа в два. После обеда и кратковременного отдыха вновь уезжал из дому с визитами по больным и возвращался домой иногда очень поздно, а если приезжал часов в 9–10, то уходил в свой кабинет, где занимался медицинскими журналами и книгами часов до 12 ночи.
В дни, не выделенные для работы в судиславльской больнице, Болеслав Павлович уезжал в город сразу после амбулаторного приёма в Рябково и обедал или у Соколовых, или в ресторане, или в больнице.
Первое время, задерживаясь допоздна или на всю ночь, он присылал домой ласковые записочки, но постепенно и это делать перестал. Мария Александровна вначале волновалась по поводу задержек мужа, ждала его возвращения, не ложилась спать, затем как будто привыкла к этим постоянным задержкам, к отсутствию мужа по вечерам и внешне стала относиться к этому спокойно. В душе она, конечно, огорчалась, тем более что до неё доходили слухи, что отнюдь не всё время, которое её муж не бывал дома, он отдавал работе. Да он и сам этого не скрывал. Нельзя сказать, чтобы это способствовало укреплению мира в семье.
Вместе с тем благодаря серьёзным, постоянно пополняемым знаниям, большому трудолюбию, любви к своей профессии Болеслав Павлович очень скоро стал пользоваться славой талантливого, искусного медика и потому очень часто бывал приглашаем к тяжёлым больным на консилиум или просто с визитом не только в пределах Кинешемского или Судиславльского уездов, но даже и в Кострому. Большей частью подозрения и упрёки Марии Александровны были безосновательны и при вспыльчивости и горячности её мужа часто вели к новым ссорам.
Различные земские деятели не раз предлагали ему должности в уезде и даже в городе, но он, зная свой довольно трудный характер, от них отказывался, да и с Рябковым расставаться не хотел. Его мечтой было открыть больницу в самом Рябково, что дало бы ему возможность работать дома и отказаться от работы в Судиславле, которая его особенно утомляла.
Видел Пигута и то, что адищевская больница на 20 коек никак не могла покрыть даже самых насущных нужд волости, а положить больных крестьян в земские больницы, тоже всегда переполненные, возможности не было никакой.
Глядя на пустовавший огромный рябковский дом, ветшавший и разрушающийся с каждым годом всё более и более, Болеслав Павлович кусал себе с досады губы. Уж сколько раз он предлагал Кинешемскому земству попытаться приобрести хотя бы половину этого здания и устроить в нём большую больницу и каждый раз получал решительный отказ. Происходило это по двум причинам: во-первых, почти всегда не было для этих целей денег, а во-вторых, кое-кто считал, что Пигута хлопочет о продаже рябковского дома в личных целях. А это, дойдя до слуха доктора, возмущало его, и он прекращал всякие переговоры.
Правда, Александр Павлович Шипов давно уже хотел избавиться от рябковского дома, так как поддерживать его в должном порядке не имел средств, да и не считал особенно нужным, но зять его от этой продажи никакой выгоды не имел бы, наоборот, ему, вероятно, пришлось бы освободить занимаемую часть дома, что его, конечно, не устраивало. Так мечта об открытии рябковской больницы пока оставалась только мечтой.
Предпоследний владелец имения в Рябково