Необыкновенное приключение в каникулы
Шрифт:
– Так а чего делать-то тогда?
Пауза.
– Чего делать, говоришь... Умыть, накормить-напоить да спать уложить. Чего ещё с гостями делают?
Дорожный мастер вдруг усмехнулся.
– А с телефоном-то у неё ловкий фокус вышел. Ой-ёй, крутой фокус... Как она это утворила, ума не приложу... Ведь это я натурально с её мамкой разговор-то вёл, Надюш. Лаура которая... если, конечно, она Лаура. Только сейчас дошло...
– Ну-ну...
– усомнилась тётя Надя.
– Вот те и "ну-ну"... Такое ощущение, будто на том конце провода говорят по-иностранному, а здесь всё
– Так ведь и провод-то был оборван, сам говоришь!
Мужчина ухмыльнулся шире.
– Так для того и оборван, так полагаю, чтобы нашенская линия межзвёздному разговору не мешала. Не зря же Петька у окошка руками-то махал, знаки своему дружку закадычному, Ваське Скляру делал...
И в этот момент раздался отчаянный крик.
..........
Циркулярная пила распиливала Петькину голову вдоль, и поперёк, и на множество маленьких кубиков...
Петька Столбов проснулся окончательно, дико вращая глазами. Ниу визжала во дворе заходящимся, вибрирующим от ужаса визгом - право, вряд ли на всей Земле найдётся ещё девчонка, способная издавать такие звуки. НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ.
Раздумывать было некогда. Петька ногой отшиб чердачную дверцу и скатился во двор по приставной лестнице, как был, в одних трусах. Однако его опередили.
– Что, что случилось?!
– тётушка и дядюшка также выскочили на крыльцо в чём были.
– Звёзды!!! Звёзды кругом!!! Аииииии!!!
– Ох ты, господи!
– тётя Надя уже обнимала девочку.
– В дом, скорее в дом... сейчас, маленькая, всё будет хорошо... ну что ты...
Визг стих, сменившись сдавленными завываниями, всхлипываниями и прочими нечленораздельными звуками. Все обитатели сгрудились у дверей, наблюдая, как тётушка бережно укладывает перепуганную девочку в постель. Алексей Иваныч, как по наитию, включил свет везде где только можно, и сейчас дом сиял, как люстра.
– Ну-ну-ну-ну... что ж ты так темноты-то боишься... большая же девочка уже...
Тётя Надя всё гладила и гладила малышку по голове, бережно и нежно.
– Я... хочу прощения попросить... у вас...
– зубки звёздной гостьи выбивали кастаньетную дробь, и вся она крупно дрожала, как в сильном ознобе.
– Я наврала... меня Ниу зовут... и я с планеты... Мья... Мьяданандрьяна... из галактики... Амбатофинандрахана... верите?
– Ну а как же, - тётя Надя улыбнулась.
– Тебе да не верить, кому тогда? Чем ты Зорьку-то нашу так шандарахнула? Аж искры меж рогов...
– Это... не я... это... защитник, - девочка показала браслет на запястье.
– Он... сам... устраняет угрозу... хозяйке... автоматически... я его только включила... испугалась потому что... простите...
– Ну и ладно, ну и проехали, - вновь тепло улыбнулась женщина.
– У нас там... никогда не бывает... так темно...
– Ниу всё никак не могла справиться с колотившей её дрожью.
– Днём светит солнце... а ночью противосолнце... оно... на гало-орбите... обращается... в точке либрации... и всегда... на ночную сторону... солнечный свет отражает...
Новый раскат зубной кастаньетной дроби.
– А когда я... звёзды увидела... на небе...
– Маленькая ты моя, - тётя Надя всё гладила малышку по головке.
– Как же вы не боитесь летать-то в космосе, раз такое дело? Там же страшно должно быть.
– Конечно... страшно... как же может быть не страшно... когда вокруг чёрная пустота, наполненная смертью? Только иного пути нет у нас... чтобы суметь достойно жить, надо научиться проходить сквозь страх смерти... так мама моя говорит... а она не врёт... никогда... не то что я...
– Твоя мама мудрая женщина, - улыбнулась тётя Надя.
– Я ведь... и ребятам всё наврала... насчёт программы контакта семь-три... просто папа... ключ-пароль от проникателя оставил... и вот я здесь... без спроса...
Ниу подняла на женщину отчаянные глаза.
– Я гадкая, да? Они теперь меня презирать будут, да?
– Ещё чего!
– мягко засмеялась тётушка.
– Ты думаешь, они не врут? Петька вон врёт как дышит, Васька того круче, а уж Ленка-то с Катькой - только держись... Полюбили они тебя, вот что. Не бойся ничего. Спи, маленькая. Спи...
Кастаньетная дробь зубов наконец прекратилась. Ещё минута-другая, и звёздная гостья дышала ровно и тихо, как и положено спящим детям. И только длинные густые ресницы чуть подрагивали во сне, от слабой тени пережитого ужаса.
– Лена, ты вот что...
– сейчас тётя Надя говорила шёпотом, - ты ложись сегодня с папкой. А я с ней до утра побуду.
............
– Кукарекуууу!
– Мммуууу!
Петька Столбов досадливо поморщился, прикрыл ухо краем подушки. Вот интересно - это само у них так получается, или животины как-то договорились по утрам петь дуэтом? Ну понятно, петух, ему по штату спозаранку орать положено... ладно, пора вставать, А то Васька злиться станет, договорились на рыбалку на зорьке, значит, договорились...
Петька вскочил как укушенный. Ниу!
Весь вчерашний долгий день, насыщенный событиями донельзя, вспомнился мгновенно, до мельчайших деталей. Как будто вынырнул на поверхность памяти подобно поплавку. Петька даже удивился, как это он во сне мог запамятовать столь грандиозные события. Видимо, память человечья, не в силах сразу принять массу невероятностей и разложить по полочкам свалила всё скопом в дальний чулан, оттого и...
– Кукарекуууу!
– Мммуууу!
– Ох, ёшкин кот!
– к дуэту коровы и петуха примешался возмущённый голос хозяина дома.
– Пётр! Петька, ты где?!
В животе у Столбова ёкнуло. Движимый самыми нехорошими предчувствиями, он ринулся к тыльной дверце чердака-сеновала, распахнул её и остолбенел.
Огород в предрассветной полутьме выглядел рисовым полем. Вот теперь уже точно. Вода тускло блестела меж грядок с капустой, тропка выглядела настоящим каналом. У забора, словно мангры, из воды возвышались могучие лопухи. Дальше, на картофельные гряды, вода, к счастью, не добралась - очевидно, водосточная канава, прокопанная за забором, приняла на себя избыток влаги.