Необыкновенное приключение в каникулы
Шрифт:
– Между прочим, Ниу вон вообще не стесняется, - поддел Скляр.
– Да, она же инопланетянка потому что!
– заступилась Катька за подружку, очевидно, уже позабыв про недавно нанесённую душевную рану.
– Ей можно! А у нас девочкам надо стесняться! И чтобы мальчики ихних писек вообще не видели!
Петька встретился глазами с Дашкой, и та сдавленно хихикнула.
– Ну вот...
– произнесла Ниу.
– Смотрите, как?
Катькины сандалеты-босоножки действительно пришлись звёздной гостье в аккурат. И вопреки Петькиным опасениям, пожертвованные кузиной
– А ничего, слушай, - Даша оглядывала гостью опытным взором девушки, знакомой с модными веяниями не понаслышке.
– И даже в цветовой тон угадали... Моя бабуля, правда, от такого наряда в обморок бы грохнулась...
– Твою бабулю пока вынесем за скобки, - озабоченно произнёс Васька.
– Сейчас нам пока достаточно, чтобы в обморок не грохнулась тётя Надя.
– А они точно нужны?
– очевидно, тень сомнения не до конца оставила гостью.
– Точно без этих самых трусиков нельзя обойтись? Если платье уже имеется...
– Без трусиков никак, - сочувственно-задушевно произнёс Петька.
– Если придётся выбирать, чего снимать - снимай лучше платье.
– Носи сколько хочешь, - великодушно разрешила Дашка, - мне бабуля всё равно... м? зачем снимаешь?
Ниу между тем уже стащила с себя подарки, скатала обе тряпицы в тугой рулончик и положила на край лавки, изображавшей пляжный лежак. Сверху легли Катькины сандалеты. Девочка потыкала пальчиком в свой браслет...
Я сплю, подумал Петька, разглядывая два аккуратно свёрнутых рулончика, накрытые сандалиями и расположившихся рядышком на банной лавке. Нет, вот сейчас я уже точно сплю, и мне снится сон. Разве возможно такое в реальном мире?!
– Спасибо, Даша, - вновь поблагодарила Ниу, протягивая топик хозяйке.
– Это ты положи где лежало, чтобы бабушка твоя не беспокоилась. Лена, спасибо, возьми свои трусики. Катя, вот твои босоножки, спасибо.
Она оглядела второй комплект.
– Ну а вот это всё я сейчас надену.
– Это что... ты всё так можешь?
– осторожно, чтобы не спугнуть наваждение, осведомился Петька.
– Размножить в смысле...
Хлоп-хлоп фиолетовые глазищи.
– Ну да... если не слишком тяжёлое только. А что?
– Класс!!!
– свистящим змеиным шёпотом восхитился Васька.
Ниу между тем уже накинула на плечи свою укрывайку.
– Не надо расслабляться. Рано. Теперь самое трудное...
Она оглядела всю компанию.
– Мы-то ведь все дети. Дети всегда поймут друг друга, в какой бы галактике ни очутились. Так, Петя?
– Так, - без тени сомнения подтвердил Петька. И все молча кивнули в знак согласия.
– А вот взрослые...
Ниу тяжело вздохнула.
– А придётся.
Сказано это было таким тоном, что в голове у Петьки немедленно всплыла подходящая ассоциация: "Штирлиц ехал в Берлин"...
............
– Это вкусно!
– Ну ещё бы не вкусно! Это ж клубника. Самая лучшая ягода!
– Ленка аж причмокнула.
– И вовсе даже нет!
– возразила Катька.
– Я больше малину люблю.
– Ну это дело вкуса, - вмешался Васька.
– Я так вообще крыжовник уважаю.
Вся компания огородами продвигалась к усадьбе Петькиной тётушки, избранной Ниу в качестве штаб-квартиры, и по ходу каждый пытался внести посильную лепту в просвещение инопланетной гостьи. Кстати, и полакомиться щедрыми дарами лета по дороге тоже дело не последнее. Ежели не наглеть, конечно, грядок не вытаптывать и не обирать кусты подчистую, нарываясь на соседский скандал.
– А вот это картошка тут растёт. Её тоже едят, но не всю целиком как капусту, а только снизу.
– Как это?
– голос Ниу, вновь пребывающей в состоянии невидимости, казалось, звучал прямо из воздуха.
– Ну там в земле клубни у неё, - Васька пришёл на помощь сестре, - к осени они вызревают. Их выкапывают и складывают на хранение, в подпол, к примеру. И всю зиму едят.
– А почему вершки не едят?
– Да потому что несъедобные они, - Васька сорвал картофельный лист.
– Вот, попробуй, если хочешь.
Из ниоткуда высунулась тонкая изящная рука, взяла предложенное и вновь исчезла в "конусе невидимости", создаваемом работающей накидкой-укрывайкой.
– Тьфу, гадость! Невкусно... Зачем же вы её выращиваете?
– Ну я же говорю, клубни...
– Да это-то я поняла. Непонятно, почему вершки такие несъедобные. Что мешает сделать их съедобными и вкусными?
– Общая дикость и отсталость местной науки, - пояснил Петька.
– А у вас там что, несъедобных частей у растений нету?
– Ну только разве что древесина в лесу. А так да, все культурные растения просто обязаны быть съедобными.
– А ты же говорила, что светом питаешься, - встряла Ленка, - и можешь совсем не есть...
– Угу, как же, - возразила Ниу, - так тебе и позволят родители. Не знаешь ты мою маму. "Кишечник - важнейшая часть резервной системы питания! Он должен работать регулярно!" Каждый день чего-нибудь съесть приходится...
– Всё как у нас, - понимающе вздохнула Катька.
– Я тоже знаешь как не люблю кашу! Но ем. Потому что надо!
За разговорами вся компания незаметно добралась до цели. Правда, путь на чердак-сеновал был сейчас перекрыт - на огороде уже издали виднелась конусообразная соломенная шляпа-вьетнамка, каковую Петькина тётушка имела обыкновение надевать во время сельхозработ. Чтобы, по её выражению, "не иметь негритянского цвета лица"
Ниу скинула с головы капюшон укрывайки, обретая зримый облик.
– Каков дальнейший план?
– спросил Васька, всматриваясь сквозь кусты вконец одичавшего малинника, служившие в данный момент укрытием опергруппы. - Учти, у тёти Нади натура впечатлительная. И сердце слабое, как она говорит.
– Я понимаю, - в фиолетовых глазищах роились смешинки.
– Взрослые не дети, с ними надо обращаться бережно.
– Значит, придётся врать, - вздохнула Ленка.
Смешинки в инопланетных глазищах стали гуще.