Необыкновенное счастье
Шрифт:
Она понятия не имела, что сделала со мной. Конечно, я не мог говорить после этого. Я был слишком занят, пытаясь поправить боксеры, и не думать о своем члене. Но, конечно, когда я не пытался думать о нем, это все, о чем я мог думать. Разве она не видела этого?
Видимо, нет, раз решила, что я могу разозлиться из-за поцелуя. Разозлиться, ради всего святого. Единственное о чем я злился, что не поцеловал ее в ответ. Что не сказал, насколько мне понравился поцелуй, как сильно я хотел повторить его, прежде чем она вылезла из грузовика, как много раз я воображал, что
Потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать: «СЧЕТ, ПОЖАЛУЙСТА», схватить ее за руку и уехать, чтобы отвезти ее в коттедж и поцеловать как следует.
Страстно. Идеально.
Сколько прошло времени с тех пор, как подо мной была растянута женщина, которая стонала от удовольствия, пока я поклонялся каждому сантиметру ее кожи? А кожа Скайлар выглядела восхитительно. Бьюсь об заклад, она будет ощущаться как атлас под моим языком. На вкус как вишнево-ванильное мороженое.
Бл*дь, я снова стал твердым.
И она знала мою историю. Знала о Нью-Йорке, по крайней мере, голые факты, и, тем не менее, все равно пригласила меня на свидание.
Когда я ехал по длинному темному шоссе в центре полуострова, ее внедорожник оказался впереди меня, и я понял, что хочу, чтобы все было по-другому. Нет, чтобы я был другим. Чтобы мне было, что ей предложить. Конечно, бывают хорошие дни, как этот. И какое-то время, возможно, хорошие будут преобладать над плохими, или она поймет, что хорошие стоят плохих. Но это не навсегда.
Поэтому, когда Скайлар свернула, направляясь к ферме родителей, я не последовал за ней, как хотел. Я не притормозил за ней в темноте, не вышел из грузовика, чтобы подождать, когда она спросит меня, что я здесь делаю. Я не схватил ее и не обрушил свой рот на ее без слов. Я не прижал ее тело к своему и яростно не зашептал, как много значит для меня, что она охотно постарается.
Но я хотел этого.
Так сильно, что это причиняло боль.
***
Когда вернулся домой, коттедж казался почти темным и пустым. Мне не хотелось деградировать у телевизора, а Интернет угнетал меня, поэтому я взял книгу, которую недавно дал мне отец, сел на диван и попытался читать. Я не мог сфокусироваться на истории — тишина душила меня сегодня. Сбросив куртку, вышел наружу и выгрузил стулья из багажника грузовика. Но как только принес коробки во внутренний дворик, мне больше не хотелось их собирать. Вместо этого оставил их там и отправился к причалу, благодарный за ночные шумы сверчков и сов, всплеск воды о скалистый берег.
Что Скайлар делала прямо сейчас? Спала? Смотрела телевизор? Или она, как и я, любит читать по ночам? Может, она почувствовала тягу к действиям, когда вернулась домой, и прикрутила болты к кухонным шкафам. Я бы хотел быть там, чтобы ей помочь.
Мне стоило предложить. У меня даже не было ее номера, чтобы перезвонить. Почему я не спросил его?
Через несколько минут я вернулся внутрь и плюхнулся на диван, чувствуя себя таким одиноким и грустным, что сделал кое-что, чего не
Как всегда переадресация на голосовую почту.
— Это Диана. Оставьте сообщение, и я перезвоню при первой возможности.
— Привет... это я, — я закрыл глаза. — Знаю, прошло много времени. Но я думал о тебе и решил снова попытаться связаться. Полагаю, ты все еще не готова поговорить со мной, и ничего страшного. Просто хотел дать тебе знать, что думал о тебе, и надеюсь, у тебя все хорошо. И... извини. Знаю, что говорил это миллион раз, но так и есть. Я бы хотел вернуться и сделать все по-другому. Иначе. Спокойной ночи.
Я завершил вызов, чувствуя себя как и всегда после звонков Диане: смесь чувства вины и отвращения к себе. Я должен удалить ее номер и перестать беспокоить.
Я как раз собирался это сделать, когда телефон в моей руке завибрировал.
Номер Дианы.
Чёрт. Она никогда не перезванивала. Почему сейчас? Поморщившись, я нажал «принять вызов». По крайней мере, я задолжал ей разговор.
— Диана?
Долгая пауза.
— Привет.
— Как дела?
— Все хорошо. Только что прослушала... твое сообщение.
Я закрыл глаза.
— Да. Извини за это. Я не должен был звонить.
— Нет, не должен был. — Она вздохнула. — Но полагаю, если бы я действительно хотела, чтобы звонки прекратились, я бы уже сменила номер.
— Часто задаюсь вопросом, почему ты этого не сделала.
— Не знаю. Мне нравится напоминание, что с тобой все хорошо. — Она затихла. — Ведь так?
Я ответил полуправдой.
— В основном. Что насчет тебя?
— Я в порядке.
— Все еще в Нью-Йорке?
— Да. — Она снова затихла, и я переживал, что она плачет. Черт побери, разве я уже не причинил этой женщине достаточно боли? — Почему ты позвонил сегодня? — наконец спросила она, и я услышал напряжение в ее голосе.
Чтобы наказать себя.
— Полагаю, ради извинений.
— Ты должен перестать это делать. Я получала все твои сообщения.
— Это значит, что ты простила меня?
Она не ответила сразу.
— За что, Себастьян?
Мои внутренности скрутило. За то, что сделал предложение, когда был не уверен.
Закрывался в себе. Отказывался от секса. Не находил время для психотерапии. Не принимал лекарства. Пил. Задерживался по вечерам. Лгал. Отменил свадьбу. Разбил твое сердце.
Список был бесконечным, я даже не мог начать.
— Мое прощение еще имеет значение?
Я сглотнул.
— Да.
— Почему?
— Почему? — переспросил я, хотя это был справедливый вопрос. У нас с Дианой все кончено, в конце концов. Но мне была ненавистна мысль, что она будет обижаться на меня остаток жизни. Я заслуживал этого, но глубоко внутри, мне казалось, если она скажет, что в состоянии все отпустить и двигаться дальше, что снова счастлива, несмотря на всю нанесенную ей боль, то, может, это будет означать, что я тоже заслуживаю счастья. Что мне не нужно будет вечно себя наказывать. — Я не знаю. Просто мне кажется правильным это сказать.