Необыкновенное счастье

Харлоу Мелани

— Да. — Он просунул руку под мои колени и встал, прижимая меня к своей груди в то время, как мы шли к двери. — И на этот раз тебе лучше не спорить со мной.

Я рассмеялась, хотя где-то глубоко внутри зародилась крупица страха.

— Куда ты меня несёшь?

— Тс-с-с. Моя очередь играть. — Он поднялся по ступенькам, открыл дверь и поставил меня на ноги в хижине. — Никаких вопросов. Поднимись на чердак и жди меня. Не раздевайся и не снимай обувь. — Его светлые глаза стали чёрными и яркими в темноте.

— Ладно, — прошептала я, недоумевая от того, что он собирался сделать

со мной. — Мне следует волноваться? — Это была шутка… вроде как.

— Надо было думать об этом до того, как из-за тебя мы чуть-ли не съехали с дороги этим вечером. — Он наклонился, его руки были по обе стороны от дверного проёма. — И перед тем как упоминать, что тебе нравится, когда жёстко.

Мой рот распахнулся, когда он закрыл раздвижную дверь и ушёл. Боже мой, куда он собрался? И что же он задумал? В его голове время от времени всплывали довольно жестокие образы… Превращались ли они когда-нибудь в его фантазии? Я укусила костяшку пальца, засомневавшись на мгновение, а затем поспешила к лестнице.

Моё сердце бешено колотилось, когда я аккуратно поднималась по лестнице на каблуках, размышляя на тем, было ли неправильно чувствовать себя настолько возбуждённой из-за того, что я не была на сто процентов уверена, что быть объектом чьих-то фантазий — абсолютно безопасно. Я доверяла Себастьяну… но всё же.

Что он собирался сделать со мной?

25 глава

Себастьян

Сквозь потёмки я поспешил к своему сарайчику с инструментами. Я знал, там у меня были остатки толстой хлопковой верёвки, на которой я подвесил гамак. Моё сердце колотилось одновременно от волнения и возбуждения. Я собирался последовать своим желаниям, и надеялся, что мозг не подведёт меня. Фантазия о связанной Скайлар Никсон не была в моём списке СУД, но она определённо была тем, о чём я мечтал и никогда бы не осмелился воплотить в жизнь.

Это было рискованно, но я понемногу привыкал к этой идее.

Забрав бокалы с патио, я пошёл к входной двери исключительно для того, чтобы заставить Скайлар ждать немного дольше и подогреть её интерес. Она была чертовски очаровательной, и выражение её лица, когда я сказал ей подняться наверх и ждать меня, было бесценным.

Мне чертовски нравилось то, что она любит грязные словечки, фантазировать вслух и немного пошалить. Я никогда раньше не был с такой девушкой, как она, и я никогда не чувствовал себя с кем-либо достаточно комфортно, чтобы показать свою другую сторону. Учитывая мою борьбу с чувством вины и стыда, я всегда так сильно волновался, что они могли бы подумать, что я сексуально озабоченный или извращенец.

Хотя, прямо сейчас я чувствовал себя немного извращённым, прокрадываясь сквозь собственную входную дверь с мотком верёвки в руке, оставляя бокалы на столе и выключая всюду свет. Почему у меня вообще была такая фантазия, это желание сделать её беспомощной ради удовольствия?

«Не переборщи с этим, Прайс. Просто сделай это».

Я медленно поднялся по лестнице, растягивая ожидание. Когда я забрался наверх, то обнаружил, что она сидит на краю кровати, её руки лежали на коленях, а

ноги касались пола. Она не включила свет, и так как этой ночью было немного пасмурно, луна особо не освещала комнату. Тем не менее, она взглянула прямо на верёвку в моей руке, и я услышал, как она перевела дыхание.

Но она не задавала вопросов.

Боже, она была чертовски идеальной. Моё сердце колотилось, а промежность была разгорячённой и напряжённой. Я положил верёвку на тумбочку и снял пиджак, бросив его рядом с ней на кровать.

— Я говорил тебе сегодня, как сильно мне нравятся твои туфли? — спросил я, снимая запонки. Сунув их в карман, я засучил рукава в попытке побороть желание сорвать с неё это чёрное платье, поднять её ноги вверх и трахать её до беспамятства, обернув руки вокруг её лодыжек.

Она покачала головой.

— Я обожаю их. — Подойдя к ней поближе, я включил прикроватную лампу.

— Спасибо. — Она посмотрела на меня, её глаза были большими и доверчивыми, но немного взволнованными.

— Ты нервничаешь, ангел?

Она взглянула на верёвку на столике.

— Возможно, немного.

Она играла или была серьёзной? В конце концов, она была актрисой. Возможно, она знала, как горячо было строить из себя недотрогу. В любом случае, её ответ сделал мой член ещё жёстче. Я поднял её подбородок.

— Встань.

Она встала и взглянула вверх на меня сквозь ресницы.

— Повернись.

Она развернулась ко мне спиной, а я отодвинул волосы в сторону и медленно расстегнул платье. Чёрная тесьма показалась из-под него, и я затаил дыхание.

— Что это?

— Это корсет.

— С подвязками?

— Да. Он помогает сгладить и поддерживать форму под таким приталенным платьем... К тому же, мне нравится красивое бельё. — Платье скользнуло вниз, и она вышагнула из него, положив его на кровать.

Я чувствовал, что мои ноги могут в любой момент подкоситься — под корсетом со шнуровкой на спине у неё были подходящие чёрные стринги. Я позволил своим глазам пройтись от её длинных светлых волос и шнуровки корсета к идеальным изгибам задницы цвета слоновой кости и стройным ногам в этих «трахни-меня-я-возхитительна» туфлях. Иисусе. Меня не волнует, кто что говорит, ни один мужчина не может быть достойным этого.

Но так как я был здесь…

Я встал позади неё и поцеловал спину, мягко потирая губами о её кожу. Её духи были слегка цветочными, сладковатыми, как цветение апельсина, и я сделал глубокий вдох, жадно вдыхая её запах.

— Ты пахнешь так хорошо, что хочется съесть, — сказал я, пробежав ладонями по её рукам от плеч до кончиков пальцев. — Но сначала… — Останавливаясь, чтобы схватить верёвку с тумбочки, я завёл её руки за спину и скрестил запястья. Обмотав верёвку вокруг них, я стал говорить с ней низким, мягким голосом. — Ты такая красивая, ангел. Самая красивая женщина, которую я когда-либо знал. Такая красота имеет странную власть над мужчинами — она заставляет нас чувствовать себя сильными и в то же время слабыми. Защищёнными от неё и всё же беззащитными. — Её дыхание ускорилось, грудь поднималась и опадала. Я закончил завязывать узел и повернул её к себе лицом. — Понимаешь, о чём я?