Необыкновенные приключения экспедиции Барсака
Шрифт:
— Да, да! — отвечали ему. — Будь спокоен. Собираясь выйти, он ещё задержался.
— Черт! — сказал он. — Я не подумал о самом главном. Здесь должен быть список других агентств…
Ему показали приклеенное в уголке стекла жёлтое объявление, содержавшее необходимые сведения. Он пробежал его глазами.
— Да, насчёт плащей, — сказал он, найдя адрес Агентства S, — бросьте их в угол. Пусть их здесь найдут. Важно, чтобы их не видели больше на наших спинах. Встретимся, знаете где… В путь!
Не поместившееся в карманах грабителей золото и серебро было перенесено в карету.
— Это
Атаман подумал, потом воскликнул, поражённый внезапной мыслью:
— Чёрт возьми, конечно, нет! А мои пожитки?
Бандит пустился рысью и тотчас вернулся, таща одежду, незадолго перед тем сменённую атаманом на костюм Стора; он на лету швырнул её в кузов кареты,
— Теперь уж все? — спросил он снова.
— Да! И не копайтесь! — был ответ.
Бандит скрылся в Агентстве; железная штора окончательно опустилась.
А в это время импровизированный кучер схватил вожжи и разбудил лошадей ударом кнута. Карета закачалась, покатилась по Олд-Брод-стриту, завернула на Трогмортон-стрит, проследовала по Лотбург-стриту, потом по Грехем-стриту, повернула на Олдергэт-стрит и у номера 29 наконец остановилась перед Агентством S.
Мнимый кучер смело вошёл туда и направился в кассу.
— Кажется, у вас есть для меня пакет? — сказал он. Кассир поднял глаза.
— Как, — удивился он, — это не Бодрюк!
— Честное слово, нет! — подтвердил мнимый инкассатор с грубым смехом.
— Я не понимаю, — заворчал недовольный кассир, — почему правление посылает незнакомых людей…
— Это потому, что я не в своём участке. Мне велели в Агентстве В приехать сюда после телефонного звонка из Банка. Кажется, вы получили здоровый вклад после закрытия.
Он тотчас нашёл этот правдоподобный ответ, так как перечень агентств Центрального банка был ещё свеж в его памяти.
— Да… — согласился кассир с невольным подозрением. — Всё равно, мне не нравится, что я вас не знаю.
— А вам-то что? — возразил тот с удивлением.
— Ведь столько воров!.. Но, впрочем, это можно устроить. Я полагаю, ваш документ с вами?
Если что-нибудь могло смутить бандита, это был как раз такой вопрос. О каком документе шла речь? Но он не смутился. Когда отваживаются на такие приключения, надо иметь особые качества и, сверх всех прочих, абсолютное хладнокровие. Этим качеством мнимый инкассатор Центрального банка владел в высшей степени. Если он и взволновался так неожиданно предложенным вопросом, то ничем этого не показал и ответил самым естественным тоном:
— Черт побери, разумеется!
Он естественно рассудил так: если предполагают, что «документ» при нем, то это, должно быть, какое-то удостоверение, всегда носимое служащими Центрального банка с собой. Роясь в куртке инкассатора, которого он заменил, он найдёт, без сомнения, этот знаменитый «документ».
— Я поищу, — добавил он спокойно, садясь на скамью и принимаясь опоражнивать карманы.
Он доставал многочисленные бумажки, письма, служебные записки и прочее, все обтрёпанное и помятое, как всегда бывает с тем, что долго носят при себе. Подражая неловкости мастеровых, у которых опухшие пальцы больше привычны к грубой работе, чем к обращению с документами, он развёртывал одну бумажку за другой.
После трех попыток он раскрыл печатный документ с пробелами, заполненными от руки, которым некий Бодрюк назначался на должность инкассатора Центрального банка. Очевидно, это было то, что он искал, однако затруднение оставалось. Фамилия, вписанная в документ, составляла, быть может, самую большую опасность: ведь этого Бодрюка хорошо знал кассир Агентства S, который удивлялся, что не с ним имеет дело.
Не теряя хладнокровия, смелый бандит мгновенно измыслил необходимое средство. Воспользовавшись невнимательностью кассира, он разорвал на две половинки официальную бумагу. Верхнюю половинку, с уличавшей его фамилией, он перемешал в левой руке с просмотренными бумагами, а нижняя часть осталась в правой.
— Вот несчастье! — сердито вскричал он, когда эта операция пришла к благополучному концу. — Документ-то при мне, да осталась только половинка!
— Половинка? — спросил кассир.
— Да, он старый и совсем изношенный, истаскался в кармане. Он разодрался пополам, и у меня, дурака, осталась только половинка!
— Гм!.. — проворчал недовольный кассир. Бандит притворился оскорблённым.
— Ну, хватит с меня! — заявил он, поднявшись и направляясь к двери. — Мне велели захватить ваши деньжонки: я явился. Не хотите давать? Караульте сами. Поссоритесь с правлением, а мне на это наплевать!
Равнодушие, им высказанное, содействовало успеху предприятия лучше, чем самые сильные доводы. И ещё больше помогла угрожающая фраза, которую он пустил, удаляясь, как парфянскую стрелу [3] . Поменьше историй — вот вечная цель всех служащих на земле.
— Минуточку! — сказал кассир, подзывая его. — Покажите мне его, ваш документ!
— Вот он! — отвечал инкассатор, предъявляя половинку документа, где не была вписана фамилия.
— Тут есть подпись директора, — с удовлетворением заметил кассир. И, наконец, решившись, показал запечатанный пакет. — Вот деньги. Пожалуйста, распишитесь!
3
Древние парфяне во время битвы притворно отступали и, заманивая врагов, пускали в них стрелы. Парфянская стрела — предательский, коварный удар.
Мнимый инкассатор, нацарапав на предложенном ему листке первую пришедшую на ум фамилию, удалился с недовольным видом.
— Желаю здравствовать, — проворчал он, как человек, раздражённый несправедливым подозрением.
Выйдя наружу, он ускорил шаги к карете, поднялся на козлы и исчез среди ночи.
Так совершился грабёж, ставший столь широко известным.
Как сказано, он раскрылся в тот же вечер, раньше, чем, вероятно, предполагали его виновники. Агентство было крепко заперто, персонал беспомощен, кучер кареты уничтожен, и они смело могли думать, что до следующего утра никто ничего не заметит. Утром конторский мальчик, придя производить ежедневную уборку, поневоле подымет тревогу, но было много шансов, что до того происшествие останется в тайне.