Необыкновенные приключения Карика и Вали (ил. А.Кукушкин)
Шрифт:
От костра тянуло таким жаром, что невозможно было стоять даже далеко от него. А между тем сучьев в костре было не так-то уж и много. Валя схватила охапку сухого хвороста и хотела подкинуть в костер, но Иван Гермогенович остановил ее:
– Не надо! Яичница уже готова.
– А костер?.. Он же потухнет.
– Нет, он не потухнет… Садитесь, друзья мои, завтракать, – сказал Иван Гермогенович и поставил перед Кариком и Валей прямо на землю огромную белую посудину с неровными краями; она была доверху наполнена дымящейся яичницей.
Не ожидая повторного приглашения, ребята с жадностью набросились на еду. Обжигаясь и дуя изо всех сил на пальцы, они глотали кусок за куском. Валя раскраснелась. У Карика нос покрылся потом. И только Иван Гермогенович ел не спеша, орудуя, точно ложкой, куском сложенного вдвое лепестка. Ребята не съели еще и половины яичницы, как почувствовали, что сыты по горло.
– Ну, – сказал профессор, вытирая клочком лепестка бороду, – надеюсь, вы сыты?
– Еще как! – засмеялся Карик. – У меня даже живот перекосился набок.
– И у меня перекосился, – сказала Валя.
– Прекрасно! Замечательно! – улыбнулся профессор. – Я очень рад, что яичница понравилась вам.
– А из чего вы ее состряпали? – спросила Валя.
– Ясно, из чего делают яичницу, – из яиц, – перебил ее Карик. – Это же просто. А вот как костер вы разожгли? Где спички достали? И потом – почему огонь столбом стоит, почему он зеленый и почему костер горит без сучьев?
– Тебе не нравится костер без сучьев? Ну что ж, тогда подбросим в огонь вот эту охапку.
Иван Гермогенович подбросил в костер сучьев и, поправив их палкой, весело подмигнул ребятам.
– Вы думаете, я бездельничал ночью? Ничего подобного. Я всю ночь ел поджаренную ветчину с зеленым горошком, горячие пироги, бифштексы, борщи, фрукты, торты. Но, к сожалению, все эти кушанья подавали мне во сне… Проснулся голодный как волк. Ну, вскочил и побежал искать чего-нибудь съедобного. Однако отойти далеко от нашей роскошной квартиры побоялся… Видите, какой туман стоит… За два шага ничего не видно. Заблудишься, чего доброго, или свалишься в какую-нибудь пропасть. Что делать? Ждать рассвета?.. Идти на авось?.. Подумал я, подумал и решил развести костер. К счастью, еще вчера вечером я нашел в лесу два кремешка. Они-то и выручили меня… Набрал я сухих веток, сложил их в кучу и принялся работать…
– Как доисторический человек! – прошептала Валя.
– Вот именно, – улыбнулся Иван Гермогенович. – Ну, скажу я вам, это была нелегкая работа, и помучился же я, пока наконец мне удалось превратить искру в огонь… Теперь только я понял, что нашим допотопным предкам жилось совсем не весело.
– А почему все-таки огонь зеленый? – спросил Карик.
– Почему? Да потому, что это горит газ. Обыкновенный торфяной газ – метан, который во многих местах выбивается из-под земли… Мне повезло… Я случайно развел костер в таком месте, где под землей скопилось много этого газа… Ну а яичница сама пришла на костер.
Валя так и ахнула:
– Сама пришла?
Профессор посмотрел на Валю, важно погладил бороду и сказал:
– Как только костер разгорелся, рядом со мной кто-то начал шуметь, возиться, и вдруг сильный ветер свалил меня с ног. Вокруг все так загудело, будто я нечаянно выпустил из-под земли ураган. Это была птица. А ураган поднимали ее крылья. Должно быть, огонь спугнул ее с гнезда.
– Она не сгорела?
– Нет, она улетела, – сказал Иван Гермогенович, – а я начал искать ее гнездо. Ведь не зря же она сидела так тихо.
– Нашли?
– Конечно… Из этого гнезда я и добыл яйцо.
– Оно не воронье?
– Нет. По всем признакам это яйцо малиновки, белое с крапинками. Вы когда-нибудь видели яйца малиновки?.. Они чуть побольше крупной горошины. Но мне пришлось изрядно повозиться с ним. Я катил его перед собой, как бочку, и по дороге, наверно, раз десять отдыхал. Но еще труднее было разбить скорлупу. Целый час, кажется, я долбил ее камнем. Наконец разбил все-таки и чуть было не утонул в белке… Хорошо еще, что успел отскочить в сторону.
Профессор, посмеиваясь, поглядел на ребят:
– Ну, все остальное просто. Белок вывалился сам, а желток я поджарил на скорлупе, как на сковородке.
Карик встал, одернул незабудковую рубашку.
– Иван Гермогенович, – сказал он, рассматривая внимательно собственные ноги, – если вы хотите дать каждому из нас по хорошему подзатыльнику – не стесняйтесь, пожалуйста. Мы готовы расплатиться за свое поведение… Нам, конечно, ничего не надо было трогать у вас в кабинете, но понимаете… Так уж получилось! Только знаете что, вы лучше влепите мне два подзатыльника. Один за себя, один за Вальку. Она же маленькая!..
Профессор добродушно махнул рукой:
– Да ну тебя! Придумал тоже… Чепуху какую-то… Вы и так уж наказаны за непослушание, а потому садитесь и не петушитесь. Побереги свой затылок, он тебе еще пригодится.
Подкинув в костер охапку сучьев, профессор улыбнулся:
– А в сущности, друзья мои, и здесь, в этом мире, можно неплохо прожить! Вот подождите, привыкнем немного и тогда устроимся поуютнее.
– Как? – с тревогой в голосе спросил Карик. – Разве вы думаете, что мы не вернемся домой и останемся такими, как сейчас?
– Этого я не думаю, – ответил профессор, – однако мы должны быть готовы к самому худшему… Наш маяк может повалить буря; наконец, какой-нибудь любопытный паренек может забрать фанерный ящик домой для исследования… Мало ли что на свете бывает…
– И что тогда?
– Да ничего особенного, – пожал плечами Иван Гермогенович. – Будем жить травяными робинзонами… Кстати, друзья мои, наше положение куда лучше, чем у настоящего Робинзона. Ему нужно было целое хозяйство завести, а у нас все под рукой. Молоко, яйца, мед, душистый нектар, ягоды, мясо. Лето мы проживем без особых забот. А на зиму насушим черники, земляники, грибов; запасемся медом, вареньем, хлебом…