Необыкновенные приключения Карика и Вали
Шрифт:
– Прекрасно! Лежи смирно, а мы пойдем с Валей поищем место для ночлега.
К счастью для путешественников, на этот раз им не пришлось долго искать убежище. Весь берег озера был изрыт глубокими пещерами.
Профессор и Валя заглянули в одну, в другую и наконец выбрали сухую песчаную пещеру с низкими сводами, с узким входом.
– Давайте останемся в этой! – предложила Валя.
Профессор согласился. Он вернулся на берег, поднял Карика и на руках перенес его в пещеру.
– Лежи! – сказал Иван Гермогенович, укладывая Карика
Карик ничего не ответил. Он уже спал тяжелым сном больного.
Иван Гермогенович и Валя сели у входа и при слабом вечернем свете поужинали остатками медового теста.
– А теперь спать! – сказал профессор.
Завалив вход в пещеру камнями, путешественники растянулись на сухом песке и скоро заснули.
Под утро Иван Гермогенович увидел во сне муравьиного льва. Лев крепко держал Карика изогнутыми крючками и в упор смотрел на него выпуклыми большими глазами. Карик бил по голове чудовище руками и ногами и тихо стонал.
Профессор открыл глаза.
«Ну и приснится же!» – подумал он.
Однако стоны не прекращались. Значит, это не сон?
– Карик, ты что? – окликнул его профессор.
Карик не отвечал.
В пещере было темно.
Профессор встал и, держась рукой за стенку, пошел к выходу.
Нащупав в темноте баррикаду из камней, которая загораживала вход в пещеру, он снял сразу два больших камня и осторожно, чтобы не напугать шумом ребят, положил их на землю.
В пещере стало светлее. Серый предутренний свет падал на песчаный пол, на спящих ребят.
Посреди пещеры лежала, свернувшись калачиком, Валя. Около стены спал, раскинув широко руки, Карик. Он был весь красный. На лбу у него проступил пот. Карик вздрагивал и стонал во сне.
Профессор подошел к нему, наклонился и тихонько дотронулся до распухшего колена, завернутого в листик. Не просыпаясь, Карик поджал ногу и громко застонал.
– Карик, ты пить не хочешь? – спросил профессор.
Карик приоткрыл глаза. Ничего не соображая, он долго смотрел на Ивана Гермогеновича, потом молча отвернулся от него к стене.
– Тебе принести воды?
– Н-нет! – сквозь зубы сказал Карик.
– А хочешь, я компресс переменю? – спросил Иван Гермогенович.
– Да… компресс, пожалуйста!
Профессор принес свежий мокрый лепесток, положил его на распухшее колено:
– Ну как, получше стало?
– Получше! – вздохнул Карик.
– Вот и хорошо! Спи тогда. А я пойду поищу что-нибудь поесть.
Если Валя проснется, не выпускай ее из пещеры. Я скоро вернусь.
Карик молча кивнул головой.
Иван Гермогенович завалил камнями вход в пещеру и, оглядываясь поминутно, чтобы хорошенько запомнить место, где остались ребята, отправился искать завтрак.
Недалеко от пещеры стояла гора, покрытая густым кустарником.
Иван Гермогенович подошел к подножию горы, внимательно осмотрел ее, потрогал мягкие, пушистые ветви зеленых кустов:
– Кажется, это мох! Да, да, самый настоящий мох. Ну что ж, посмотрим, нет ли тут чего-нибудь съестного.
Иван Гермогенович смело полез в густые заросли мха. Но, сделав несколько шагов, он неожиданно провалился по пояс, однако, падая, успел схватиться за ветви. Болтая ногами над черной ямой, он заглянул вниз и в полумраке увидел земляные своды, гладко утоптанный пол. Слабый свет проникал сверху сквозь густые заросли, скупо освещая темное подземелье. В глубине подземелья вдоль стен стояли ровными рядами белые бочки.
– Кажется, шмелиный склад! – пробормотал Иван Гермогенович.
Он смерил глазами расстояние до земляного пола и, выпустив из рук ветви, прыгнул вниз. Земля под ногами была сухая, теплая.
С любопытством оглядывая подземелье, профессор подошел к бочкам. Все они были плотно прикрыты белыми круглыми крышками. Он приподнял крышку одной из бочек, наклонился над ней, понюхал:
– Ну, так и есть!
Бочка была наполнена до краев душистым медом. Рядом с ней стояли такие же бочки, и все они были доверху налиты медом.
Все это было похоже на кладовую, в которой хранятся запасы на черный день. Это была кладовая шмелей.
Матка-шмель кладет в гнездо яичко и рядом с ним оставляет комочек меда с цветочной пыльцой. Из яичка выходит личинка, съедает комочек меда и пыльцы и закукливается в коконе, похожем на бочоночек. Через некоторое время молодой шмель открывает на верхнем конце бочонка крышечку и улетает. Но коконы не пропадают даром. Летом шмели наполняют их медом и в холодную дождливую погоду, когда нельзя вылетать из гнезда, питаются им.
Иван Гермогенович не спеша позавтракал, потом выбрал бочку покрепче и принялся вытаскивать ее из кладовой.
Это была нелегкая работа. Бочка, точно живая, вырывалась из рук, толкала профессора, валила его с ног, но все же Иван Гермогенович вытащил ее наверх. Колени его дрожали. Руки одеревенели. Сердце билось так сильно, что стучало даже в висках.
«А вот как докатить бочку до пещеры?» – размышлял Иван Гермогенович.
Положить ее на бок и катить по земле, как обычно катают простые бочки, профессор побоялся. Верхняя крышка могла открыться, и тогда весь мед вылился бы на землю.
– Ну что ж… будем как-нибудь иначе.
Иван Гермогенович ухватился за край бочки руками и сильно тряхнул ее. Бочка качнулась.
– Ага! Пошла! – обрадовался профессор.
Он накренил бочку и, держа ее за края, принялся толкать, повертывая с боку на бок, словно пытался просверлить бочкой землю.
Медленно, шаг за шагом, подталкивая ее руками и нажимая на бочку всем телом, Иван Гермогенович наконец подкатил ее к пещере.