Необыкновенные приключения Карика и Вали
Шрифт:
Он подошел поближе к сети и, покашливая, стоял, наблюдая за борьбой паука и осы.
Паук, опираясь на гребни ног, заскользил по своей паутине, прочесывая ее ногами. Он обежал вокруг осы раз, другой, потом стал подкрадываться к ней сзади.
Оса стреканула острым жалом.
Паук отпрыгнул назад и снова закружился, забегал вокруг осы. Но стоило ему только приблизиться к ней, как оса выгибала свое коленчатое брюхо и угрожающе вытягивала вперед гладкое острое жало.
Паук попробовал напасть на нее сзади, сбоку, но всякий раз его встречало осиное жало.
– Любопытно,
Наконец после бесплодных попыток паук вынужден был отказаться от борьбы с опасной добычей.
Описывая широкие круги, он суетливо побежал по своей паутине, сотрясая ее, заставляя осу прыгать, как в люльке.
Оса забилась еще сильнее.
Бегая вокруг нее, паук торопливо обрывал нитку за ниткой. Наконец оса рухнула, увлекая за собой сеть, на край глубокого оврага. Беспомощно барахтаясь и запутываясь все больше и больше, она покатилась вниз по крутому склону, следом за ней посыпались комья земли и камни.
– Ага! Ага! Вот это прекрасно! – обрадовался Иван Гермогенович. – Это мне как раз и нужно. Очень удачно!
Он подбежал к оврагу, посмотрел вниз.
На дне оврага билась и корчилась покрытая сетями огромная оса. Она выгибала полосатое туловище, каталась по земле, стараясь освободиться от паутины, но паутина только плотнее опутывала ее крылья, ноги, голову.
Профессор побежал по краю оврага, озабоченно посматривая под ноги.
И вот наконец он остановился перед большой каменной глыбой с острыми углами.
Поднять ее профессор, пожалуй, не взялся бы. Глыба была в несколько раз больше Ивана Гермогеновича. Но, к счастью, она висела над краем оврага. Нужно было только качнуть ее хорошенько, толкнуть, и она обрушится вниз, прямо на дно.
Профессор уперся ногами в землю и принялся раскачивать глыбу. работа была нелегкая.
Глыба шевелилась, качалась, как гнилой зуб. Но держалась крепко. Профессор пыхтел, как паровоз.
– Врешь! Врешь! – бормотал он, нажимая на глыбу плечом. – Качаешься – значит, упадешь.
Всего только каких-нибудь полтора часа назад Иван Гермогенович мог бы столкнуть такой камень в яму одним щелчком, но теперь это было уже не так просто.
Профессор раскраснелся, запыхался. Лицо его покрылось потом.
– Отдохнем немного, – сказал, тяжело дыша, Иван Гермогенович и вытер ладонью потное лицо.
Он присел на камень.
Почти над самой его головой сновал паук, сооружая новую сеть. На брюхе паука Иван Гермогенович разглядел четыре вздувшихся, точно бурдюки с вином, бугра.
– Паутинные бородавки! – вспомнил профессор.
Однако теперь было бы смешно называть эти мешки бородавками. Каждый из них был значительно больше головы профессора. Иван Гермогенович без микроскопа видел в паутинных бородавках сотни дырочек, из которых сочились капельки тягучей жидкости. Они вытягивались, как ноги, тянулись за пауком и тут же свивались в толстые тросы с блестящими клейкими узлами.
В несколько минут паук закончил починку разорванной сети и тотчас же, накинув на нее сторожевую паутину, забрался с концом паутины в укромный уголок.
– Ну а я что же, – рассердился Иван Гермогенович.
Вскочив на ноги, он собрал все силы и уперся плечом в глыбу.
– А ну, взя-яли!
Толчок. Еще толчок.
– Эй, ухнем! Эй, ра-аз!
Глыба закачалась, повисла над оврагом как бы в раздумье и вдруг, с гулом и грохотом, обрушилась вниз, поднимая столбы пыли. Когда пыль рассеялась, Иван Гермогенович закричал радостно:
– Ур-ра-а!
Глыба лежала на дне оврага. Под глыбой извивалась, судорожно перебирая ногами, раздавленная оса. Ее длинное полосатое брюхо сжималось, растягивалось, как мехи гармоники.
– Отлично! Очень хорошо! – сказал Иван Гермогенович, потирая руки.
Недолго думая, он спустил с обрыва ноги и, цепляясь руками за корни и выступы камней, начал осторожно спускаться на дно. Когда Иван Гермогенович добрался наконец до осы, она уже не шевелилась. Профессор толкнул ее ногой, потрогал руками – оса не двигалась.
– Ну вот, – сказал Иван Гермогенович и, посвистывая, спокойно принялся за работу.
Целый час он возился, пока ему удалось вытянуть из тела осы длинное, похожее на копье жало.
– Прекрасное оружие! – сказал Иван Гермогенович, обтирая руками жало-копье.
С таким копьем теперь уже не страшно было бродить в травяных джунглях, разыскивая Карика и Валю.
В случае опасности профессор мог теперь уже не только защищаться, но и сам нападать на тех, кто вздумал бы сожрать его.
Теперь следовало позаботиться и об одежде. Как-никак, а путешествовать по лесу голым профессор не собирался.
Ловко орудуя острым копьем, Иван Гермогенович разрезал паутинные сети, в которых запуталась оса, тщательно очистил их от липких узлов и обмотал вокруг себя. Мягкие, шелковистые веревки плотно обвили его тело.
– Ну вот, – сказал профессор, – когда-то я только изучал пауков, а теперь придется пожить рядом с ними.
Он невольно поежился. Все-таки пауки не такие уж добрые соседи для человека его размеров. Ведь теперь даже крошечный комарик был для Ивана Гермогеновича таким же опасным, как медведь.
А пауки? Профессор знал, какое большое семейство пауков живет на свете. И крошечные, не больше булавочной головки, и огромные, как тарелки. И питается кое-кто из пауков не только насекомыми, но и мелкими птичками. По-разному и охотятся пауки. Одни плетут паутину и терпеливо ждут, когда в их сети влетит добыча, но есть пауки-охотники, которые арканят свои жертвы, набрасывая на них паутину, как лассо.