Неодолимая страсть
Шрифт:
Было слишком темно, чтобы отличить одну фигуру от другой. Они сцепились в комок, мелькали лишь их руки и ноги. Амелии оставалось только молиться. К счастью, на верхнем этаже открылась дверь. Амелия сдержала слезы радости. Света появившегося фонаря было достаточно, чтобы увидеть занесенное над одним из дерущихся лезвие, которое было слишком коротким, чтобы принадлежать шпаге Колина. Амелия размахнулась и метнула свой кинжал, вложив в бросок всю силу и ловкость, приобретенные частыми упражнениями.
Кинжал перевернулся в воздухе и пролетел как на мгновение блеснувшая молния. Крик боли прорезал воздух. Нож, занесенный над Колином и уже не представлявший опасности, упал на паркет.
По лестнице сбежал Сент-Джон с пистолетом в одной руке и фонарем в другой. Мария следовала за ним с рапирой наготове.
При свете стал виден тот, в кого целилась Амелия. Хватаясь за грудь, злоумышленник упал на колени.
Из его груди торчал вонзившийся по самую рукоятку кинжал. Раненый упал лицом вниз.
– Черт побери, – восхитился, подбегая к Амелии, Колин. – Как красиво сделано.
– Это было великолепно, Амелия, – с гордостью сказал Сент-Джон, глядя на распростертое у его ног тело.
– Что, черт побери, здесь происходит? – спросил Уэр, спускаясь по лестнице. Вскоре к ним присоединились мистер Куинн и мадемуазель Руссо.
– Депардье, – сказала француженка. Она присела перед ним и осторожно перевернула Франсуа на спину.
Француз тихо застонал и открыл глаза.
– Лизетта…
Она взялась за рукоятку кинжала и выдернула его. Затем снова вонзила, но на этот раз прямо в сердце.
Скрежет клинка, задевшего ребро, и короткий вскрик Депардье заставили Амелию содрогнуться.
– Бог мой! – вырвалось у Амелии, почувствовавшей тошноту.
Француженка подняла руку с кинжалом и снова вонзила его. Мистер Куинн оттащил Лизетту, и кинжал со стуком упал на пол.
– Довольно! Ты убила его.
Мадемуазель Руссо вырывалась, с такой злобой разражаясь французскими ругательствами, что Амелия невольно отступила назад. Лизетта плюнула на труп.
Эта сцена произвела тяжелое впечатление, все долго молчали. Затем Сент-Джон кашлянул, прочищая горло.
– Ну… этот больше неопасен. Но их должно быть больше. Сомневаюсь, что этот человек пришел один.
– Я обыщу нижний этаж. – Колин взглянул на Амелию: – Иди в свою комнату. И запри дверь.
Она кивнула. Вид мертвого человека, лежавшего у ее ног в растекавшейся луже крови, вызывал тошноту. Теперь, когда пришла помощь, результат собственных действий начал проникать в сознание.
– Я кое-что нашел.
Все взгляды направились на холл, где появился Тим, тащивший за шиворот Жака.
– Он прятался около дома, – громко сообщил гигант.
Все заметили, что француз был полностью одет.
– Я не прятался! – запротестовал Жак.
– Я думаю, что это он впустил этого в дом. – Тим кивнул в сторону Депардье.
– Так среди нас есть предатель? – зловеще спросил Сент-Джон.
Холодный пот выступил на коже Амелии. Мадемуазель Руссо взмахнула руками, одна из которых была в крови:
– Стоит ли нам тратить время на него, когда вокруг могут быть другие?
Тим посмотрел на Сент-Джона:
– Мы поймали еще троих.
Лицо Колина посуровело.
– Мы допросим их всех. Кто-нибудь скажет самое главное.
– Глупо, – фыркнула мадемуазель Руссо.
– А что вы предлагаете? – с подчеркнутой вежливостью поинтересовался Саймон. – Подольше пытать его? Это больше удовлетворит вашу кровожадность?
Лизетта небрежно отмахнулась:
– Зачем утруждать себя? Убейте его.
– Ты с ума сошла! – выкрикнул Жак. Сент-Джон поднял брови.
– Она работает со мной, – закричал француз, вырываясь из рук Тима. – Я, по крайней мере, имею доказательства невиновности Митчелла в убийстве Леруа. А она ничего не стоит.
– Я правильно расслышал, – сурово сказал Колин, – что вы работали вместе?
Амелия дрожала.
Жак улыбнулся злорадной торжествующей улыбкой.
– Думаю, их надо разделить, – предложил Колин. Сент-Джон кивнул.
– Я возьму Лизетту, – решительно заявил Саймон. Когда француженка испуганно задрожала, Амелия отвернулась, чтобы невольно не испытывать сострадания к Лизетте.
– Пойдем, малышка, – тихо сказала Мария, беря сестру под руку. – Пойдем, приготовим чай и напитки для мужчин. Впереди у нас длинная ночь.
Колин смотрел на человека, которого считал своим другом, и пытался осознать всю полноту заговора, раскрывшегося перед ним.
– Ты с самого начала работал с мадемуазель Руссо? Еще до того, как вы познакомились несколько дней назад в гостинице?
Жак кивнул. Он сидел в золоченом, обитом шелком кресле в кабинете Уэра. Его ноги были привязаны к ножкам кресла, а руки связаны за спиной.
– Мы познакомились не в гостинице. Я уже довольно давно знаю ее.
– Но вы оба вели себя так, как будто только что познакомились, – возразил Саймон. Когда выяснилось, что мадемуазель Руссо намерена упорно хранить молчание, он оставил ее, связанную, под охраной в комнате для гостей и присоединился к остальным, проводившим допрос ее соучастника.
– Потому что мы должны были убедить вас, что дело касается Картленда и убийцы Леруа, – объяснил Жак.
– А разве это было не так? – спросил, нахмурившись, Сент-Джон.
– Нет. Иллюминаты хотели положить конец вашим расследованиям и действиям во Франции, которые все больше беспокоили их. Меня послали выяснить личность того, кому вы подчинялись.
Колин застыл.
– Иллюминаты? «Просвещенные»? – Он слышал, как шептались о каком-то тайном обществе, «просвещенные» члены которого скрытно пытались захватить власть, но слухи не подтверждались. – А какое отношение они имели к Леруа?