Неоконченное расследование
Шрифт:
— Действительно, Пленмеллер, язык у вас без костей, — сердито проговорил майор. — Добрый вечер, господин старший инспектор, — поприветствовал он Хемингуэя. — Печальное дело, согласен.
— Какие лицемерие! — снова встрял Пленмеллер. — Вы, майор, хотите сказать, что сильно опечалены смертью Уоренби?!
— Да, все больше и больше убеждаюсь, что покойный не пользовался большой любовью среди соседей, — проговорил Хемингуэй. — Добрый вечер, мистер Мидхолм! Я уже имел удовольствие побеседовать с вашей супругой.
— Вы заходили к нам побеседовать с моей женой? — удивленно переспросил майор.
— Не совсем так, сэр. Мы повстречались в доме Уоренби. У вас очаровательные собаки. Призеры и чемпионы!
— Полиция вынюхивает информацию любыми путями, — пробормотал Пленмеллер. — Это очень жестоко со стороны миссис Мидхолм: привести Улитку в дом Уоренби, где несчастную псину недавно столь безжалостно пнули ногой. Вы так не считаете, майор?
— Нет, я так не считаю, — огрызнулся Мидхолм.
Эбби повернулась к Пленмеллеру и язвительно сказала:
— Это совершенно не смешно, Гевин. Почему бы вам самому не попытаться приложить хоть какие-то усилия, чтобы выяснить, кто действительно является убийцей, чем огульно обвинять ни в чем не повинных людей. А у вас ведь есть богатый опыт в подобных делах: ваши детективы, по слухам, исключительно занимательны. Я не читала ни один из них, но тем не менее так говорят все, кто их шпал и остался в живых.
— Умница! — с восторгом воскликнул Чарльз.
— Жалкая лесть, — отреагировал Пленмеллер. — Позволю себе пропустить ее мимо ушей. А что касается моих занимательных детективов, то у меня есть маленькое авторское преимущество: я изначально знаю, кто совершил убийство или собирается его совершить. А это, как вы, надеюсь, понимаете, существенное преимущество. Хотя, впрочем, как-то я написал рассказ, действие которого происходило в местечке типа Торндена, а убийцей оказался священнослужитель. Что же касается разговоров о моем творчестве, так это оттого, что жители Торндена исключительно меня уважают. Но я скучноватый человек и не очень люблю обсуждать это.
— Вы считаете себя скучным человеком, сэр? — поинтересовался Хемингуэй. — У меня сложилось, скорее, обратное мнение.
— А когда я попытался внести свою лепту в расследование этого дела, — невозмутимо продолжал Пленмеллер, — предложив версию, где я фигурирую как главный подозреваемый, то сержант сразу поставил меня на место, не правда ли, мистер Карсфорн?
— Все, что вы делали, сэр, с позволения сказать, — это валяли дурака, — отреагировал сержант.
— Вовсе нет. Как человек, являющийся любителем в области криминалистики, я счел своим долгом предложить в первую очередь себя в качестве подозреваемого. И только ради всего святого не говорите мне, что безжалостный убийца — этот бедный поляк со своей паинькой-подружкой. Любой начинающий криминалист не заподозрит загадочного иностранца в совершении преступления. Это было бы просто пошло! Ну что ж, если вас не устраиваю я или миссис Мидхолм, то тогда, думаю, убийца — сквайр, — заявил Пленмеллер.
— Вы слишком далеко заходите, сэр, — запротестовал Чарльз.
— Это действительно глупо, — строго сказала Эбби. — Как вы можете говорить такое об этом человеке!
— А может, вовсе и не он, — согласился Пленмеллер. — Вообще, сквайр — очаровательнейший человек. Еще шва, господин старший инспектор?
— Думаю нет, сэр. Спасибо. Мне показалось, что вы, мистер Пленмеллер, рассуждаете вполне профессионально. И при этом говорите, что выставляете свою кандидатуру на роль главного подозреваемого как любитель в области криминалистики, — заметил Хемингуэй.
Пленмеллер немедленно возразил:
— Вы разрушаете мою веру в профессиональных детективов, сэр. Если я профессионал?.. Вы, наверное, просто шутите?
— Ну что вы, вовсе нет. Не каждый день встречаешь Мастеров детективного жанра и всегда интересно знать, как подобный человек воспринимает реально совершенное преступление.
— С горечью, сэр. А вообще, в данном случае — ничего интересного. Обычное оружие, обычное убийство и несколько нерушимых алиби.
— Думаю, что установить личность истинного убийцы не просто интересно, а крайне необходимо, тем более у нас, где все друг друга знают сто лет, — возразила Эбби.
— Вы, дорогая моя, — женщина. А любой женщине всегда интересней личность, чем сама проблема. Вас не очень расстроит, если убийцей окажется человек, о котором вы слыхом не слыхивали?
— Ну что вы, — ответила Эбби, — совсем наоборот. Но что-то мне подсказывает, что такого не случится.
— Очень верю в женскую интуицию, — заметил Пленмеллер. — В свою, кстати, тоже. И не подсказывает ли вам ваша интуиция, что я — человек, способный на хладнокровное убийство?
— Нет, конечно, нет! — уверенно сказала Эбби.
— На сей раз интуиция вас подвела, мисс Дирхэм, — уверенно заявил Пленмеллер.
— Возможно, вы и способны, — вмешался в разговор Чарльз. — Только не на это убийство, а на что-нибудь более изощренное.
— Не ожидал от вас столь высокой похвалы, — с издевкой ответил Пленмеллер.
— Если вам угодно, то воспринимайте это так. Я был бы рад за вас, если бы вам удалось добиться своего и стать звездой разыгравшейся у нас драмы, но, к сожалению, не вижу никакого мотива, руководствуясь которым, вы стали бы убийцей Сэмпсона Уоренби, — закончил Чарльз.
— Но разве ваша неприязнь ко мне не позволяет вам представить меня в роли злодея? Зачем еще мотивы?
— Нет, нет, — спокойно ответил Чарльз.
— О-о, тогда вы всего лишь жалкий злопыхатель. Либо вам из вредности хочется, чтобы старший инспектор потерял ко мне всякий интерес. Думаю, это единственная причина. Тогда мне придется сказать инспектору, что я уже совершил одно убийство, и предложить ему его расследовать.
— Ну если только вы совершили его пером. А здесь другое дело.
— Очень многие — пером. Но одно — на самом деле, — настойчиво проговорил Пленмеллер.
— Вам обоим не кажется, что это заходит уже слишком далеко? — решительно вмешался майор Мидхолм. — Посмею заметить вам, что случившееся отнюдь не повод для шуток!
— А это вовсе не секрет. Всем известно, что Я убил моего брата, — не уступал Пленмеллер.
Майор предпочел промолчать.
— В самом деле, не надоело ли вам изображать из себя подмастерья Сатаны? — насупив брови, спросил Чарльз.