Неолит – не заграница
Шрифт:
– Не сомневайся, Алексей, я всё сделаю, как надо. Хватит у меня и мозгов, и физической подготовки. Тем более, я уже, по сути, работаю в твоём детективном агентстве «Портал», – заверил его Гранкин. – Я думаю, что мне следует поступить именно так, а не иначе.
– Ты об этом не пожалеешь, Дэн,– Зуранов одобряюще посмотрел на приятеля. – Не сомневайся, у тебя, Денис будет много интересной и полезной работы, и… денег. Честно заработанных. Я знаю, где и как их добыть. Проблем с этим не вижу. Встретимся в этой квартире через четыре часа.
– Ты что обалдел, Зуранов? – запричитал уже бывший капитан полиции. – Там же, за рулём «Волги» сидит мой сын, студент… Володька! Ты хоть пацана пощади!
– Пацана? Знаю я пацана твоего! Наркомана и бандита! – взорвался Зуранов. – Нигде он давно не учится. Нет сомнения, что на его руках много невинной крови. Запомни ты, Самохвалов! Слухи и предположения оказались верными. Именно он, твой сынок-подонок, и отпилил не у трупа, а живого человека голову.
– Да не пилил Володька, он только держал… гражданку Шнорре, – сказал фактически бывший лейтенант полиции Прошин. – Он никогда не убивает… почти, а только помогает.
– Ты, Васька, тупой мудак! – зарычал Самохвалов и свободной левой рукой начал яростно душить «прицепленного» к нему лейтенанта. – Скотина!
– Сам козёл! – ответил Василий, удачно врезав кулаком по носу своему начальнику. – Подписал, гнида, меня на чёрные дела… за три копейки!
Они, соединённые одной «железякой», упали на пол. Но их драку остановил Шнорре, яростно пиная гнусных тварей, без суда и следствия, ногами.
Делал он это молча, яростно, со слезами на глазах. Успокоив гадов… от закона, он серьёзно сказал:
– Я хочу лично утопить машину с выродком и убедиться в том, что он никогда ни живым, ни мёртвым не выберется из реки Беловодная, той самой, где мы с Зиночкой ловили на удочку окуней…
– Успокойся, Михаил Арнольдович, – пообещал ему Зуранов, – у тебя сегодня будет возможность расправиться с тем отморозком, который лишил жизни нашу… твою Зинаиду. Если ты сам, лично не отправишь на тот свет некого Тихого, то я перестану тебя уважать. Впрочем, как знаешь.
– Да, сделаю, – задумчиво ответил Шнорре. – Вижу и чувствую, что в таком действии мой личный долг не только перед Зиной, но и обществом.
– Скоты! – заскрипел зубами Самохвалов. – Выживу – я вам за Володьку отомщу.
– Вряд ли у тебя, Самохвалов, появится такая возможность. Поднимайтесь с полу, сволочня! Нечего тут отдых устраивать! – Зуранов, в буквальном смысле, пинками поставил на ноги преступников, потом обратился к Гранкину. – Ты иди, Дэн, не тяни резину! Через четыре часа встречаемся здесь! Удачи!
По сути, теперь уже в недавнем прошлом, адвокат, Гранкин, кивнув головой, молча вышел из квартиры. Дверь за ним захлопнулась.
Теперь Зуранов при бандитах открыто говорил о том, что предстояло сделать за короткие четыре часа лично Шнорре. Вставшие на преступный путь сотрудники полиции начали остро и отчётливо осознавать, что их дело, что называется, пахнет керосином.
Все родственники Михаила Арнольдовича, в частности, жёны и дети, сегодня же вечером должны будут срочно уехать на вынужденный отдых, обязательно, на поезде, с пересадкой в Москве куда-нибудь, подальше отсюда. Чем меньше народу будет знать об их отъезде, тем лучше. Зуранов объяснил, что, само собой, потеряв из вида своих преступников-исполнителей Самохвалова и Прошина, верхушка преступной группировки возьмётся за детей Михаила Арнольдовича, конечно же, за их семьи…
Не стоит пока, как это ни прискорбно, рассказывать жёнам и детям его сыновей о гибели Зинаиды Марковны. Это может усложнить обстановку.
– Да, скорей всего, так и придётся поступить. – согласился Шнорре.– Проблем не возникнет. Да и с ними могут поехать Степан и Дмитрий. Им отпуска оформят задним числом. У себя, на заводе полимеров они на добром счету. Неплохие инженеры-технологи.
– Какой там, к чёрту, завод полимеров? – Зуранов проверил, есть ли в оставшемся «Макарове» патроны. – Они должны срочно уволиться с работы. Пусть проводят свои семьи, но только до Москвы и мигом обратно.
– Неужели всё так запущено, Лёша? – с тревогой произнёс Шнорре. – Неужели и моим мальчикам грозит опасность? Так, где же они будут жить и работать. У меня опасно. Я это почти понял.
В кармане куртки у Зуранова зазвонил сотовый телефон, и тут же сигнал оборвался. За окном едва послышался шум удаляющейся машины. Это означало, что Гранкин взял ситуацию под контроль и спокойно везёт топить бандита в речке Беловодная. Да не осквернятся её священные воды!
– Ты, Михаил Арнольдович, будешь жить в моей квартире и твои сыновья тоже. Пока бандиты не в курсе, что мы с Денисом взялись развязать этот узел. Работать Степану и Дмитрию придётся у меня… сыщиками. Думаю, что в зарплате твои сыновья ничего не потеряют, Михаил Альбертович. Да и знаю, что не бедствуют они. А мне помощь необходима, да и вам, троим, не до жиру – быть бы живу. Потом, когда они вернуться, найдём труп и тихо, и спокойно похороним Зинаиду Марковну. Есть надёжные люди, которые помогут всё организовать без шумихи. Но тут, мне кажется, без эксцессов не обойдётся.
– Правильно тебе кажется, Зуранов, – процедил сквозь зубы Самохвалов.– Перещёлкают вас на кладбище, как цыплят. Ты ещё не въехал, что весь город наш. А за своего сына Володьку я… Но пока молчу.
– Этот гад правду говорит, Арнольдович, – мрачно пошутил Алексей. – Иногда стоит послушать и покойников.
После этих слов Прошин беззвучно заплакал, кусая губы, а Самохвалов угрюмо насупился. Зуранов подал Шнорре один из пистолетов Макарова и сказал:
– Спрячь, в сейф. Возвращайся сюда на своей «Шкоде». Не пугайся, Михаил Арнольдович. Я исчезну с этими сволочами тихо и незаметно.
Кивнув головой, Шнорре взял пистолет и прошёл в соседнюю комнату. Зуранов крепко и внезапно схватил за руки бандитов и представил, как его ноги отрываются от пола. Незаметно пришло то, чего он всегда желал. Алексей теперь самостоятельно управлял процессами перемещения из одного мира в другой, и мог уже кое-что брать и с собой… «в дорогу».
Через мгновение он и его арестанты «приземлились» у Чёрных Камней, напротив его пещеры. Сидевший неподалеку, на камне, Рав, и разделывающий кремневым ножом полуживую ящерицу, упал от неожиданности на четвереньки. Увиденное на столько потрясло и привело его в ужас, что бедный старый охотник спрятал от страха свою полуплешивую голову в густую вьющуюся траву Длинди.