Неолит Северной Евразии
Шрифт:
На стоянке Нерпичья Губа обнаружены очаги в виде округлых каменных выкладок диаметром до 1 м, с крупными камнями по периферии и мелкими, плотно уложенными в середине, а также кострища — пятна прокаленного песка с золистой прослойкой и угольками. Четких остатков жилых сооружений не зафиксировано, но отмечено более темное пятно культурного слоя с включением мелких углей площадью 4,0x1,8 м, имевшее подчетырехугольные очертания. Внутри пятна были сосредоточены находки — шлифовальные плиты, грузила (10 экз.), наконечники стрел, керамика. Очевидно, это остатки наземного жилища. На стоянке представлены остатки раннего неолита и раннего металла. Здесь встречены сосуды, типичные для культуры сярязниеми и плоскодонные, близкие по форме и орнаментации керамике Чаваньги I.
На ряде стоянок Кольского полуострова найдена плоскодонная посуда, например, у г.
В среднем неолите происходит изменение каменной индустрии и керамики. Увеличивается количество кремневых орудий, свидетельствующее о расширении обмена с соседними племенами, совершенствуется техника их обработки, в орнаментации посуды исчезают традиции культуры сперрингс. Основными элементами орнамента становятся мелкие оттиски гребенки («челночки») и «тесьма» (рис. 78). В конце неолита появляется керамика с растительной примесью в тесте, орнамент становится упрощенным. Такая тенденция особенно наглядно выступает на стоянках, относящихся уже к эпохе металла.
Большое количество разнообразных по форме и размерам каменных наконечников стрел и копий на неолитических поселениях свидетельствует о важности этой отрасли хозяйства. На рыболовство указывает расположение памятников в устьях рек и тихих морских бухтах, грузила от сетей и рыболовные крючки. По всей вероятности, жители морского побережья широко использовали различные рыболовные сооружения-ловушки. Уже в среднем неолите мог возникнуть морской промысел, ставший в эпоху раннего металла основной формой хозяйства на побережье. Поселения становятся долговременными, на что указывает характер инвентаря (в частности, крупные глиняные сосуды), а также исключительная насыщенность культурного слоя (там, где сохранилась органика) костями ластоногих.
На поселении эпохи раннего металла Маяк II, культурный слой которого содержал множество костей морских животных, обнаружены остатки неолитической стоянки и кости морской и сухопутной фауны (олень, лось, медведь, волк, росомаха, бобр и др.)
Для неолитических памятников получено несколько дат С14: Чаваньга I — 5560±80 ЛЕ-1222; Усть-Дроздовка — 5510±100 ЛЕ-1332; Цага I — 5760±160 ЛЕ-1087, 4690±70 ЛЕ-971; Нерпичья Губа I — 4630±100 ЛЕ-1329. Следовательно, наиболее ранние стоянки относятся к первой половине IV тыс. до н. э., что подтверждается их топографическим положением (Чаваньга I — 21 м над уровнем моря).
Переход к среднему неолиту отражают стоянки Нерпичья Губа (ранний комплекс), Нерпичья Губа I и Варзина VI, близкие по материалу. По-видимому, Нерпичья Губа несколько древнее остальных, о чем говорит присутствие здесь плоскодонных сосудов, аналогичных обнаруженным в Чаваньге I. Очевидно, к позднему неолиту относятся стоянки Мыс Семерка I, Дальние Зеленцы II и др. Здесь найдена керамика с примесью растительности, иногда асбеста. Они сменяются затем памятниками раннего металла.
Таким образом, ранние неолитические стоянки на Кольском полуострове датируются первой половиной IV тыс. до н. э., памятники среднего неолита — III тыс. до н. э. Конец неолита относится к первой половине II тыс. до н. э.
Судя по преемственности каменной индустрии неолита (в основном кварцевой) от мезолитической, можно сделать заключение о местном происхождении неолитической культуры. Однако, различия в керамике основной территории Кольского полуострова и некоторых стоянок юго-запада указывают на проникновение сюда части населения с юга, вероятно, из Карелии и Финляндии.
Представляют интерес погребения, обнаруженные на южном и северном побережьях Кольского полуострова. На поселении Нива X, на левом берегу р. Нива, против г. Кандалакши, выявлена могильная яма размером 180x70 см, покрытая стерильной прослойкой (10–15 см) и заполненная песком с примесью углей и золы. Ниже прослежено пятно красной охры (150x40 см). В контурах охристого пятна обнаружены человеческие зубы. Ориентация погребенного головой на юг-юго-восток. В ногах лежали четыре камня. В яме находились шесть орудий — тесло, стамеска, два желобчатых долота и две заготовки. Состав находок и условия залегания позволяют датировать погребение неолитом (Песонен, 1977).
Второе погребение обнаружено на северном побережье в бухте Песконец близ с. Харловка. Остатки умершего располагались на древней дневной поверхности, перекрытой дюнным песком мощностью более 1 м. Могильная яма не прослежена, но обнаружено охристое пятно. От костяка сохранились эмаль двух зубов и фаланга пальца руки. Ориентация погребения — головой на северо-восток. Сопровождающий инвентарь находился в области груди и в ногах и состоял из трех крупных, прекрасно шлифованных сланцевых топоров, двух сланцевых небольших тесел с желобками, двух угловых ножей арктического типа, семи кремневых и одного шиферного наконечников стрел. Все сланцевые предметы не имели следов употребления. Особенно интересны три кремневые орудия, изготовленные из одинакового серого с коричневым оттенком кремня высокого качества, не встречающегося на Кольском полуострове и соседних территориях. Орудия отличаются большими размерами — наконечник копья 13 см, кинжал 19 см, желобчатое тесло 13 см. Найдены две сланцевые скульптуры. В одном случае — стержень, раздвоенный на одном конце, на другом завершенный головкой уточки или змеи, вся поверхность его орнаментирована. Очевидно, это игла для вязания сетей. Вторая — фигурка выдры (?) с нарезным орнаментом, с одной стороны выпуклая, с другой плоская и залощенная (следы ношения на теле или одежде). Судя по форме тесла и качеству использованного кремня, можно полагать, что предметы привезены с запада, из Швеции, возможно, морским путем. По типам тесла и наконечников стрел погребение датировано концом неолита или самым началом эпохи бронзы.
Особого внимания заслуживают обнаруженные в 1973 г. наскальные изображения, расположенные на каменистом полуострове (древнем острове) Чальмн-Варрэ, в 100 км севернее Северного Полярного Круга (Гурина, 1980). Рисунки выбиты на шести камнях, лежащих на правом берегу р. Поной. Два камня находятся в пойме, четыре — на кромке древнего коренного берега. Рисунки выбиты на граните точечной ретушью, их глубина до 0,5 см. Изображения силуэтные. Количество их от 2 до 60. Обычно фигуры размещены на свободном поле, но на камне 5 частично перекрывают друг друга. Больше всего изображений животных, меньше людей, единичны фигуры змей и солярные (рис. 79).
Рис. 79. Наскальные изображения Кольского полуострова. Мыс Чальмн-Варре.
1 — расположение камней с рисунками на местности; 2 — камень № 5; 3 — камень № 9; 4-27 — изображения на камнях.
По топографии и стилю выделяются два хронологических пласта рисунков. Ранние выбиты на камнях (1 и 2), лежащих в пойме и значительную часть года покрытых водой. Из 22 фигур камня 1-18 зооморфных и 2 антропоморфных (2 фигуры не завершены). Все олени (кроме двух на краю камня) изображены с одной парой ног. Оба человеческих изображения (мужчины) показаны в пляшущей позе — с согнутыми в коленях ногами, с согнутыми в локтях руками, в одном случае трехпалыми. У одного человека трехрогий головной убор, у другого привязан хвост. На камне 2 выразительна фигура лося. Остальные четыре камня (4–6) расположены по кромке коренного берега, содержат более поздние рисунки, изображения людей и оленей.
Особого внимания заслуживает камень 5, густо покрытый зооморфными и антропоморфными фигурами. По стилю они отличаются от первых камней. У животных с двумя парами ног показаны половые различия. Человеческие фигуры обозначены линиями, они с опущенными руками, голова показана контурным кругом. Необычна одноногая человеческая фигура, укороченная, с квадратной головой. Отчетливо выбито лицо, руки трехпалые. От правой руки идет линия к голове другого человека. У второй антропоморфной фигуры прямое туловище, почти слитое внизу со второй трехпалой крылатой фигурой. Бесспорно читается сцена рождения олененка, близ головы которого выбито солнце. Часто повторяется сцена — фигура маленького олененка между ног женщины, заставляющая вспомнить легенду об олене-человеке (Чарнолусский, 1965). Очевидно, одной из главных целей создания рисунков являлось стремление обеспечить успех охоты и размножение оленей. Поздний пласт наскальных изображений, видимо, отражает и более сложные стороны мировоззрения, в частности, культ предков и мифологию.