Неоновое солнце
Шрифт:
И всё же тогда он вырвался из почти безвыходного положения! Хотя в отдельном кармашке его разгрузочного жилета лежала граната, на случай угрозы плена. Так что заглядывать в бездонные глаза смерти ему было не впервой.
Но неожиданно пожилой авторитет у окошка присёк гвалт:
– Осади, «Шныра»! – одёрнул зачинщика надвигающейся расправы старческий голос. Юркий уголовник бросился к «смотрящему» за поддержкой:
– Монах, как же так! Мент обмороженный мне серьёзную предъяву метнул?! «Распустил тут парашу», а я рот застегнуть должен?! Это же натуральный прогон, он мне крысятничество шьёт! Положено ответку дать, иначе пацаны решат, что у меня
– Хватит трещать! – устало рявкнул старик.
– В этой «хате» я тяну мазу, так что я сказал: пока всем притихнуть! Услышу, кто продолжает «полоскать уши», пеняй на себя! Мне мочилово тут не нужно, если краснопёрые прознают, что у нас тут беспридельничают, - сразу рассуют по изоляторам. А мне из-за ваших тёрок в «санаторий» переезжать не в кайф.
Всё же «Шныра» злобно процедил Стасу сквозь зубы:
– Посмотрим у кого очко крепче?
– Да у легавого очко стальное, бронированный вариант! – усмехнулся кто-то. – Не получится прикупить дядю, беспонтово это! Его ведь перед тем, как к нам в «предвариловку» сунуть, сперва полностью оцинковали и зарядили на зачистку всей нашей кодлы.
– Он, орёл! – в одиночку надежду имеет нас всех в случай чего уработать.
– Да не, - хохотнул другой, - он к сучьим дружкам своим - следакам побежит жаловаться, если его кто-то тронет.
И всё же буря пошла на спад. Стас вернулся на свою койку с чувством внезапно амнистированного смертника и тут перехватил осуждающий взгляд «Счастливчика»: «Я же тебя предупреждал: не влезай ни во что!», будто говорил он. Да Стас и сам был не рад, что влез. Всё получилось как-то само собой…
Надо было отдать должное «Монаху» - старик обладал просто звериным чутьём. Дьявольски осторожный старый вор словно предугадал опасность для себя. Не прошло и пяти минут, как в камеру чуть ли не ворвались «корпусной», то есть дежурный по тюремному блоку офицер, а с ним оперуполномоченный и ещё несколько рядовых охранников.
– В чём дело, почему в камере гвалт? – строго спросил «корпусной».
– Всё в порядке, гражданин начальник, – ответил за всех старший по камере.
– Но мне доложили, что у вас затевается драка? – заявил «корпусной», удивлённо озираясь.
– Как видите, вас ввели в заблуждение, гражданин начальник.
«Корпусной» нахмурился и строго взглянул на одного из надзирателей.
«Монах» видимо смекнул, что подставлять прикормленного вертухая ему нет никакого резона, и признал, что небольшой конфликтик всё же имел место:
– Ребята молодые, кровь бурлит, захотелось им немного поразмяться, но я уже навёл порядок.
Дежурный офицер нашёл взглядом Стаса, подошёл:
– Вам угрожали?
Стас невольно скосил глаза на соседей: позы их стали подчёркнуто ленивыми, лица мирными, хотя ещё десять минут назад волчьё готовилось к нападению.
– Не бойтесь угроз, говорите откровенно, вам угрожали!
– Майор тюремной службы доверительно заглядывал ему в глаза, но Стас отрицательно помотал головой.
Они ещё секунд десять просто смотрели друг на друга. Офицер-тюремщик кажется всё про него понял, потому что слегка покачал головой. Перед ним был вояка, от которого будто пахнет порохом, потому что этот запах не выветрить никогда. Но ведь один в поле не воин…
– Спасибо, у меня всё в порядке – Стас не узнал собственного голоса, который показался ему каким-то далёким.
– Напрасно, - снова покачал головой «корпусной», он снял с головы фуражку, вроде как хотел ещё что-то сказать, но передумал и быстро вышел, а вслед за ним и остальные. Дверь захлопнулась, и Стас снова остался наедине с врагами. Ему вновь стало не по себе. Не глупо ли было отвергнуть помощь коллеги?... Нет, он правильно поступил - надо полагаться только на себя, как в Сирии, которую они звали «песочницей». Потому что там один песок. Много песка. И жара плюс пятьдесят. Они знали: случись что - никто не спасет. И их тела навсегда останутся гнить под этим сжигающим все вокруг солнцем, а шакалы довершат остальное. В контракте было прописано невозвращение груза-200 домой. Слишком дорого… И в случае плена от них все откажутся, скажут, не знаем такого. Никакого выкупа, пусть хоть голову тупым тесаком отпиливают, или кожу с живого срезают. В контракте так и было прописано мелким шрифтом в дополнении: «Подрядчик работ ознакомлен со всеми возможными рисками и согласен принять их на себя»…
Да, там в Сирии оставалось рассчитывать только на себя и делать всё, что прикажут: зачищать мятежные деревни, «отжимать нефтяные поля» у курдов, штурмовать самые укреплённые позиции «духов». Часто не имея серьёзной поддержки, потому что у сирийцев боевой техники в обрез, а жирные коты в руководстве ЧВК предпочитали экономить и воевать «мясом» (взамен убитых всегда можно набрать новых дураков, в условиях перманентного кризиса и безработицы в стране). Война шла без правил, а другой работы для таких, как они, на родине не было. Да многие ничего другого, кроме как воевать, убивать и выживать, не умели…
В тюрьме похоже те же правила, пора уж привыкать.
Ужин снова просвистел мимо Стаса: едва он получил свою пайку и присел, чтобы поесть, как рядом нарисовался плешивый сморчок с надутыми щеками, который смачно харкнул ему в миску и тут же отвалил, сопровождаемый одобрительным гоготом сокамерников. Стасу ничего не оставалось, как спустить испоганенную еду в парашу.
Выражаясь тюремным языком, его «поставили на лыжи», то есть планомерно создавали для неугодного сокамерника невыносимые условия. В принципе, постоянно прессуя изгоя, можно было и без поножовщины довести его до нервного срыва, голодных обмороков, а если «повезёт», то и до самоубийства.
Глава 13
На прогулке Легат познакомился с парнем лет 25-ти, назвавшимся «Гариком Маленьким». Небольшого роста, рыхлый, с выпирающим «беременным» животом и жирными боками – он был далёк от канонов мужской красоты. Азиатской внешности с круглым, непроницаемым лицом восточного мурзы, узкими, восточными глазами, с тёмными зрачками - то ли татарин, то ли узбек. «Гарик Маленький» сам заговорил с ним первым:
– Привет, командир, молва идёт у тебя проблемы с народом в твоей «хате»?
– проявил осведомлённость новый знакомый, и предупредил: – «Монах» - кручёный бес, поэтому сделает так, чтобы его не обвинили, когда тебя попытаются замочить или запомоить.
Стас видел, что перед ним не простой уголовник, а авторитет. Хоть и молодой. За спиной собеседника маячили два накаченных бойца, и держался новый знакомый с королевской небрежностью. Элементарная вежливость требовала что-то ответить, а Стас молчал, нахмурившись, поражённый тем обстоятельством, что на собеседнике каким-то образом оказались любимые бело-оранжевые кроссовки переведённого в тюремную больницу Серёги-рэпера!
Гарик заметил, что мужик глаз не может отвести от его обуви, и самодовольно усмехнулся: