Неоновое солнце
Шрифт:
Впрочем, для Стаса всё быстро закончилось проигрышем.
– Ваша карта бита, уважаемый джентльмен! Позвольте получить мой выигрыш!
– раздался пренебрежительно-насмешливый голос «Счастливчика».
Но смериться, что надежда окончательно погасла, остановиться, пока ещё не поздно, Стас уже не мог. Он весь был во власти гнева и яростного желания любой ценой позвонить домой, будто это был вопрос жизни и смерти.
– Будем дальше играть, – Стас снова принялся тасовать карты.
– Масть не лошадь, к утру придет, - скаламбурил, ничего не имея против «Счастливчик», и деловито осведомился, отставляя пиалу:
– Что ставишь?
– То, что на мне, - сказал Легат. – Спортивный костюм…Всё, вплоть до трусов.
– Извини, но мне твои обноски не интересны. Что посущественнее можешь предложить? – поинтересовался тюремный делец, скользнув по противнику цепким оценивающим взглядом.
– Пусть свою жизнь поставит, а я зуб золотой за него внесу, - вдруг вклинился в торг Димон, в руке его появилась заточка, которую он демонстративно вращал между пальцами. Этот парень не забыл обиду, как мент окунул его физиономией в унитаз, и жаждал поквитаться.
Вдруг стало тихо. Сгрудившиеся вокруг обитатели камеры примолкли выжидающе.
– Так, - кивнул «Счастливчик». И посмотрел на Легата пристально.
– Слышал?
– Слышал.
– Если проиграешь, понимаешь, чем платить придётся? – дёрнул углом рта «Счастливчик», продолжая в упор глядеть на Легата. Потом указал ему глазами на остро заточенное самодельное «пёрышко» в руке Димона.
– Тогда душа с меня вон… - понимающе произнёс Стас.
– Да чего тут толковать-то, - услужливо воскликнул один из присутствующих, - условия ясные... Проиграет, легавый, - сам себе харакири сделает!
– Согласен, - отчеканил Стас, дыша хрипло и коротко, - на всё согласен! Только пусть достанут новую колоду.
– Запомните, братцы, его слова!
– даваясь от злобной радости, забурлил Димон, озираясь. – Запомните!
Особым условленным стуком по двери вызвали дежурного надзирателя и за наличные тут же купили у него новую колоду. «Счастливчик» передал карты Легату. И коротко бросил:
– Мечи!
В самый последний момент к «катрану» вдруг пробился Серёга и положил на плед рядом с карточным банком свои драгоценные кроссовки.
– Что, тоже хочешь поставить? – понимающе спросил у него «Счастливчик». – Подожди, сейчас мы с ним сыграем, а потом с тобой.
– Это будет его ставка, – с запинкой пояснил Серёга, кивая на Легата.
Но Стас уже опомнился. Короткой заминки оказалось достаточно, чтобы осознать всю абсурдность собственного поведения. Будто ведро ледяной воды ему на голову вылили. Куда он продолжает лезть?! Ясно же, что карты, хотя вроде и новые, но наверняка хитро обработаны - «подкованы». Затея с самого начала была безнадёжной, бессмысленной. Садиться играть с профессиональным «каталой» - верх идиотизма.
Стащив с пальца кольцо, Стас бросил его «Счастливчику»:
– Я передумал играть.
У присутствующих возник жаркий спор, можно ли вот так – соскакивать в последний момент, когда пари уже заключено. Впрочем, «Счастливчик» не проявил принципиальной кровожадности. Надев себе на палец золотую цацку, он довольным тоном сообщил, что вполне удовлетворён полученным выигрышем.
Казалось хоть в чём-то Стасу повезло. По крайней мере теперь он не один, рядом появился настоящий товарищ, доказавший это делом. С таким другом, как Серёга, можно хоть в разведку!
Но к вечеру у Сереги неожиданно разболелась голова, он вдруг почувствовал себя разбитым. Рэпер пытался бодриться, но Стас видел, что парню становится всё хуже. У бедняги разбухли железы на шее, странно посинела кожа.
– Грипп, - внимательно осмотрев нового приятеля, объявил Легат, - видать ещё на воле подхватил.
На этот раз «Счастливчик» проявил неожиданную щедрость и дал в долг несколько таблеток. Но дешёвые медикаменты типа анальгина и цитрамона не помогли.
Вскоре Серёга уже метался на своей койке в горячем поту. Ему становилось всё хуже, он бредил. Пришлось вызвать тюремного врача. Тот, едва взглянув на больного, заявил, что его нужно немедленно перенести в тюремную больницу. Стас собрал сумку рэпера, в которую запихнул его любимые кроссовки. Серёгу уложили на одеяло вместо носилок и понесли к выходу.
Глава 9
Эту ночь Стас проспал как убитый и проснулся позже многих. Страшное напряжение первых двух дней дало о себе знать: тело было словно чужим, голова без привычного утреннего кофе соображала с большим трудом. Некоторое время Стас продолжал лежать: во сне он видел себя свободным человеком, и требовалось заново привыкнуть к отвратительной реальности.
Наконец, усилием воли Легат заставил себя подняться и встал в конец очереди к умывальнику.
Мимо, неторопливо прошаркал дедуля с угловой койки, перед ним все почтительно расступились. Пожилой авторитет всё делал не спеша, словно не замечая очередь из сокамерников за своей спиной. Тщательно умывшись, он выдавил пасту на зубную щётку и долго орудовал ею у себя во рту. На обратном пути, встретившись глазами с полицейским, старый греховодник подмигнул ему, и будто в издёвку, широко улыбнулся, продемонстрировав пожелтевшие, но вполне крепкие «клыки». Хотя Шныра, выпрашивая для него зефир, уверял, что дед давно утратил последние зубы! Да и подмеченные Стасом накануне грозные признаки надвигающегося старческого слабоумия загадочным образом испарились: голова у «пенсионера» совсем не тряслась глаза были ясные! В его исполнении «закос» под старого пердуна, из которого сыпется песок, оказался цирком, клоунадой - высочайшего класса, это несомненно; но совершенно непостижимо для обычного смертного: зачем понадобилось разыгрывать такой спектакль?!
Уже давно пришло время завтрака, а «кормушка» для подачи еды всё не открывалась. Хотя было слышно, как по коридору уже минут двадцать гремит колёсами тележка, на которой с пищеблока привозят огромные кастрюли с утренней кашей. Зычный голос «баландера», доставившего еду с кухни, громко оповещал соседей о том, что на завтрак сегодня перловка и какао. Их же охрана всё время кормила обещаниями, что мол ещё потерпите и до вас очередь дойдёт. А потом «вертухаи» и вовсе перестали реагировать на возмущённые крики и стук в дверь. Прошло ещё два с половиной часа, в соседних камерах давно поели, а о них будто забыли! Только время от времени открывался дверной глазок.