Neoplasma infestum est

Annotation

В Москве и Подмосковье исчезают женщины, но никаких зацепок обычная полиция обнаружить не может. Тогда к расследованию подключается малигнолог высшей категории с мандатом особых поручений - Август Фрэнсис Картезиус. Ему предстоит найти маньяка и успокоить как людей, так и магических существ, среди которых ползут слухи о зловещем монастыре и страшных экспериментах.

Глава 1

Neoplasma infestum est

Глава 1

Рак.

Казалось бы, мы все слышали про него, все читали в журналах, кто из «звёзд» не справился с болезнью, все знаем, что «не застрахован никто». Но каждый думает, что уж его-то точно это не коснётся. Это ведь там, на страницах глянцевых журналов или по телевизору, а у нас такого быть не может...

Рак. Если точнее — плоскоклеточный рак головы и шеи с метастазами в лёгкие и печень. Именно такой диагноз поставили Марии в Областном центре клинической онкологии. И это в её-то тридцать восемь лет!

Несправедливо! Нечестно! Некоторые и до семидесяти живут — ничего. А ей и сорока нет! Она только развелась второй раз, только сошлась с этим симпатичным пареньком с работы, который так хорош в постели и подарил ей бельгийский шоколад. Рак...

Мария сидела на остановке автобуса и тихонько плакала. Рыдать у неё не было сил, да и не хотелось в последние месяцы жизни показываться людям с растёкшейся тушью и в соплях, ожидая автобус номер три-пять-девять. Ещё и жируха напротив не сводила взгляда. Сожрать она меня что ли хочет?

Словно прочитав мысли Марии, сидевшая напротив женщина, которой на первый взгляд не дашь меньше пятидесяти лет и ста пятидесяти килограммов, встала и подошла. Немного помолчав, она протянула пухлую по-детски розовую ладонь с обгрызенным красным лаком на ногтях.

— Галя. Подруга, чего раскисла? Хахаль бросил?

Мария прищурилась на собеседницу. Тёмно-карие островки поросячих глазок с интересом уставились из складок лица, потрёпанных дешёвой тоналкой и пудрой. Седеющие волосы покрашены в блонд, в ушах золотые серёжки. Баба как баба.

— Так чего нюни пускаешь, а?

— Да, так...

— Рассказывай. Я на Серп жду, сидеть-пердеть тут ещё полчаса. Мы, бабы, должны помогать друг другу, тем более против мужиков. Это тебе я, Галя Козлова говорю. Колись.

Женщины разговорились. Мария, поддавшись простонародному обаянию случайной знакомой, раскрыла все карты: как мать её, дура, уговорила в колледж пойти, как бросила она его и «по залёту» вышла замуж, как первый муж, скотина, ушёл к другой, как второй, пожарник, сосед бывший, спиваться начал, как они развелись, как сошлись с Максимом, и как у неё на шее появилась странная припухлость после поездки в Скадомский монастырь. Вот, выяснилось, что рак. Всё.

— Рак же — это дело серьёзное.

— Врачи говорят, что при лучшем из вариантов и успешной операции — у меня есть лет десять, не больше. Скорее всего, лет пять на жёсткой химии. А если делать ничего не буду — так, полгода-год, уже эти, метростразы в лёгких и печени.

— Ну а ты что?

Женщина расплакалась, закрыв лицо руками — лишь подрагивание рыжих прядей выдавало ритм рыданий. Галина погладила её по спине.

— Брось, подруга. На операцию надо. Мне аппендицит вырезали — и ничего. И кисту. Рак тоже вырезать можно.

— Нужны деньги, очень много. Ни у меня, ни у Максима столько нет. Я на кассе работаю, он — простой инженер. Откуда нам триста тысяч взять?

— А родители? Дети?

Мария мотнула головой.

— Мать умерла давно, кто отец — я и не знаю. Дочке девятнадцать, она взрослая уже, уехала в Тулу, там учится, работает, с мужиком живёт. Не нужна я ей. У Максима есть брат в Ижевске, но тот пропойца, от него одни проблемы. Нет у нас никого.

— Ну ты того, тихо, не реви.

Толстуха приобняла собеседницу, попыталась успокоить.

— Вот что. Знаешь же Серп?

— Ну, знаю. В магазины туда ездим с Максом...

— Есть там на Серпейке клиника одна. Ну, частная типо. Официально там гостиница или типа того, но на деле там всякие специалисты редкие сидят. По женским болячкам, по импотенции, по раку. Я сама не знаю, но, говорят, что врачи там ого-го. Сходи-ка к ним: не Москва, может, подешевле возьмут.

Мария, вся заплаканная, не веря своим ушам, кивнула. Вдруг правда поможет?

***

Август с трудом припарковал свой красный «Хаммер» напротив станции метро. Вышел, огляделся, сверил время: сорок минут третьего ночи по Москве. Вокруг пусто — хорошо.

Около входа в метро мерно покачивался на ветерке «Ноев Ковчег». Август достал из кармана просторного плаща клавис, протиснулся вглубь кинетической фигуры и приложил небольшой металлический предмет золотистого цвета в условленном месте: с щёлканьем постамент разъехался в стороны, открывая круглую площадку лифта. Мужчина встал по центру, потянул за потайной рычаг — и начал опускаться вниз.

На глубине двадцати пяти метров площадка остановилась. Перед круглой поржавевшей дверью, напоминавшей люк между отсеками подводной лодки, за школьной партой сидело существо около двух метров в высоту и столько же в ширину, размеренно ковыряясь жёлтым ногтем у себя в ухе.

— Пароль?

— Хашим, тебе не надоело?

— Надоело. Но таков порядок. Пароль.

Август вынул из другого кармана рекордатум, стал нажимать кнопку затвора. После третьего щелчка экранчик окрасился в зелёный цвет.

— Семнадцать, ноль-три, двадцать два, восемь.

— Верно! Добро пожаловать!

Существо провернуло вентиль — дверь плавно отъехала в сторону. Мужчина кивнул и прошёл вглубь.

Ингенс Карцерис — самый большой подземный город злыдней Москвы, который берёт своё начало под Битцевским парком, а оканчивается уже в Подольске. Десятки тысяч злыдней, химеры, огры, ариусы, кафюры, манкурты, темники и схимники — здесь были все. И здесь было всё: от обычных людских товаров и изделий магического спектра до полулегальных артефактов, самопальных изобретений и старой доброй контрабанды. Говорят, что в Ингенс Карцерис располагается даже несколько незарегистрированных порталов — кротовок, как их называют на сленге тораксов.