НЕОрганический доступ. Механик

Пляскин Станислав

– Веруешь?

– А то! Кого прикажете истребить во имя Создателя нашего?

Приняли меня без особых проблем. Вот только Пророк поморщился и как-то странно посмотрел на меня, вытянувшегося во фрунт. По результатам собеседования выбрали еще семерых, я с легкой ревностью отметил, что все поедали Пророка полными восхищения и преданности взглядами. Ну и пес с ними! Уж я то точно знал, кто тут из нас раболепное чучело, а кто – друг и соратник!

Пророк недолго о чем-то шептался с незаметно появившимся мышистым человечком в сером деловом костюме. Когда наши взгляды пересеклись, я приветливо помахал, изобразив

самую приятственную улыбку. Тот едва не сплюнул, вот ведь гадина невоспитанная! С губ едва не сорвалась колкость, но друг Пророка – мой друг, хоть зарубка в памяти осталась глубиной с овраг. Потом нас пятерых повели в соседнюю комнату, крохотную и слабо освещенную. Там мы встали в круг и, передавая друг другу затертый до прозрачности листок, читали с него какую-то клятву. Я быстро оттарабанил свою партию и, отдав бумажку, откровенно заскучал. Когда все наконец закончилось, Пророк медленно прошелся по залу, заглянув в глаза каждому. Я едва не помер от счастья, когда он обратился ко мне:

– Готов ли ты положить себя на алтарь правого дела?

Он мог спросить все, что угодно, и получить согласие тот час же. Выпучив глаза, я вытянулся и рявкнул:

– Рад умереть за правое дело, только прикажите, я тут же и без промедления!

Он едва не отпрыгнул, но сдержался, за что я зауважал его еще больше. Пророк растерянно посмотрел поверх моего плеча. Я едва не обернулся, в последний момент остановив протестующе пискнувшую шею. Не мое это дело – на кого там смотрит Пророк. Из-за спины донесся голос одного из охранявших двери мордоворотов:

– Биоритмы в норме, он с нами. Судя по всему, этот придурок всегда такой.

Внутри неприятно кольнуло, но я отмел подозрения. Ну не про меня же они, в самом деле? Скорее, про одного из этих, с бараньими взглядами, что только по недоразумению оказались здесь вместе со мной. Пророк покосился на меня, я сказал ему взглядом, мол, не дрейфь, я с тобой всеми костями и до последней капли и вздоха. Тот лишь хмыкнул, переходя к следующему с тем же вопросом.

Я внимательно изучал присутствующих, пытаясь вычислить недовольных или недостаточно преданных, но вскоре убедился, что кроме меня и Пророка в комнате собрались одни идиоты. Этих ребят я знал давно, кое-кого с детства. И они всегда отличались незамутненной узколобостью. Вчерашние двоечники в ответ на простой вопрос сбивчиво мямлили, спотыкаясь и путаясь в соплях и формулировках. Я остро ощутил себя снова в школе. Вот сейчас Геннадий Степанович разразится гневной тирадой насчет потерянного поколения… Картинка вышла такой живой, что я невольно зажмурился в ожидании, но услышал только негромкий голос Пророка:

– Хорошо, на сегодня закончим. Ты и ты, – он указал на едва держащихся на ногах, явно «поплывших» парней, – пойдете со мной. Остальных жду завтра в девять утра на инструктаж. Свободны.

Он кивнул, и из-за моей спины к нему шагнул один из охранников. В руках у него пестрел бегущими строчками терминал, я успел выхватить несколько, но не придал им значения. Лояльность, мощность сигнала, прогнозируемая длительность воздействия… Да какая мне, собственно, разница?

Уходить не хотелось, но я не решился беспокоить Пророка. Сопровождаемые охраной, мы оказались на улице. Все шли порознь, погруженные в собственные мысли. Я оглянулся на потемневшие окна, интересно, зачем ему понадобились те двое? В душе ворохнулось темное. Завтра найду и лично выясню. Никто не смеет быть лучше меня!

Обогнав едва плетущихся, пошагал к дому. Завтра трудный день.

Глава 4

Эта ночь оказалась вовсе без сна. Ворочаясь в кровати, я все думал о рассказанном на проповеди. Ведь действительно, все было именно так, как Пророк и рассказал. Разросшееся раковой опухолью человечество дожирало планету. Помню, как Геннадий Степанович крутил нам хронику начала века. Брызжа ядом, он рассказывал, как, смеясь и обсуждая экологическую ситуацию в Китае, люди не замечали, как постепенно загаживали и свой дом. Ближе к середине двадцатых все мало-мальски крупные города затянули облака смога. Помешавшиеся на одномоментной выгоде мировые корпорации, производящие и перерабатывающие энергоносители, сопротивлялись до последнего, так что выведенная наконец в свободное плавание альтернативная энергетика подоспела к шапочному разбору. Все катилось к чертям. Я помню, как меня, крохотного и глупого, вывезли из Москвы. Как спустя неделю тряски по проселку, мы вышли за пределы облака. Как потом выяснилось, где-то за Уралом, но мне и сейчас это не говорит ни о чем, а тогда я просто ослеп от яркого солнца, сходя с ума от окружившей зелени и пения птиц.

Это потом я узнал и про войну, и как уцелевшее человечество ушло в виртуальный мир, оставив немногих сомневающихся, из тех, что в последствии построили наш город. Но я никогда не смотрел на это с такой точки. Действительно, как все оказалось просто. Вот они, ушедшие и бросившие нас на грязной планете, и вот мы, разгребающие за ними завалы и воскрешающие Землю. Что – то подобное нам, еще молодым и глупым, пытался объяснить Геннадий Степанович. Только пытался он пятнадцать лет назад, а понятно стало только сейчас. Мы должны вернуть людей, пусть даже для этого придется их уничтожить. Как там говорил Пророк? Что-то насчет вернуть их в круговорот душ в природе? Он прав, такие не могут быть не правы. И наверняка я один вижу это, что-то другие не проявляют особого рвения.

Я подскочил на кровати, в нетерпении поглядел на часы. Еще только три, а меня уже распирает от нетерпения! Скорей бы уже утро, встретиться с Пророком, узнать, чем я могу ему помочь! В голове роились картины тяжелых схваток, и пусть даже я совершенно не представлял себе противника, но неизменно выходил победителем. Мысли, все более отрывистые, вздорные, но я не осознавал этого и, наконец, незаметно уснул, и во сне продолжая разрушать и повергать.

Проснулся с гудящей головой. Наспех перехватив кофе, уже через пятнадцать минут летел к мастерской. Время позволяло, так что я решил явиться пред ясны очи начальства лично. Табло над дверью сообщало что-то насчет выходного дня, я удивился, откуда Михалычу уже известно, что мы сегодня не выйдем? Перейдя через дорогу, я поднялся на его крыльцо, собираясь постучать, когда из беседки под раскидистым дубом, торчащим у дома, донесся негромкий смешок. Я замер, вглядываясь в тень. Ну неужели? Наша сладкая парочка, не скрываясь, восседала в шаговой доступности от окон, откуда их было отлично видно. Я широко улыбнулся, махнув им рукой. Ника, свернувшаяся в руках Малого, приветливо крикнула:

– Сережа, а мы тебя как раз ждем. Иди к нам.

– Так уж прямо и ждете. – Я скептически скосился на Малого, с блаженной улыбкой не сводящего с девушки влюбленного взгляда. – Эй, проснись, пока не задавил человека!

Подойдя к Малому, я шутливо помахал рукой у него перед носом. Тот недовольно заморгал.

Конец ознакомительного фрагмента.