Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь
Шрифт:
Сегодня Аравин пребывал в мрачном расположении духа. Годовщина смерти близкого человека это как путешествие в прошлое. Невольно тебя захлестывают воспоминания, поток которых невозможно остановить. Вместе с ними возникают мысли, начинающиеся с фразы «а что, если бы…». Видимо, так устроен человеческий мозг. Он постоянно что-то планирует, даже постфактум.
Этот год стоил Егору полжизни. Травмы, кутежи, сокращение периодов отдыха, несоблюдение режима сна и здорового питания. Он соглашался на все бои, которые ему предлагали. Жил по инерции – тренировки, сборы, бои, восстановление. И так по кругу.
На ринге Аравин был неоправданно агрессивным. Перемещал собственную злобу на соперника, забывая, что бокс в первую очередь спорт. Рейтинг Егора возрос, вызывая соответственный рост гонораров за бои. Он был востребован, как никогда. Его уважали и страшились соперники.
Но великой радости от этого он не испытывал. Так, сухое удовлетворение амбиций.
В реальной жизни Егору было сложно проявлять какие-либо эмоции. Безразличный, холодный, сухой, циничный – таким он был. На ринге же все было по-другому. Выброс адреналина, учащенное сердцебиение, напряжение в мышцах, острая сосредоточенность, боль. Он чувствовал себя живым!
Аравин привык к боли. Он воспринимал ее, как должное. Невозможно выиграть бой, оставаясь невредимым. Впрочем, Егор в этом деле просто счастливчик. А, возможно, прав тренер, который утверждает, что Аравин выкован из ярости. И все же на его счету достаточно травм – несколько переломов носа и челюсти, множественные гематомы и порезы глазной впадины, повреждение наружного уха, разрубленная верхняя губа, разрыв локтевой коллатеральной связки пястно-фалангового сустава большого пальца, повреждения запястно-пястного сустава большого пальца, острые ушибы головы.
Если ты боишься получить травму или боишься за свое здоровье, если не готов идти до конца – ты никогда не достигнешь успеха.
Люди приходят на бокс в поисках крови и зрелищ. Им не нужен скучный бой, где никто не травмируется. Фанаты бокса обожают жестокость. И они же утверждают, что любят бокс. Но они и понятия не имеют, что это такое. В боксе главное уважение. Ты стремишься завоевать уважение к себе. И лишить уважения своего соперника.
Аравин постоянно спорил со своим тренером. Но только не во время боя. На ринге слушал все наставления и замечания. Потому что картинка, которую видишь ты, может отличается от той, что на самом деле.
Бокс – занятие противоестественное. И часто оно противоречит традиционной логике. Иногда, чтобы нанести максимально сильный удар, нужно отступить.
***
Позже он сидел на кухне бабы Шуры и пил кофе. Из родственников у Аравина осталась только бабушка, мать покойного отца. Она переехала в дом сына и невестки после пропажи Алисы. До этого Егор едва знал бабу Шуру, так как она жила далеко от столицы, а их семья навещала ее очень редко.
Пока Стася собиралась, Аравин успел выпить кофе и поговорить с бабой Шурой. Точнее, говорила в основном она.
– Совсем совесть потерял, антихрист! – возмущалась она, стоя перед небольшим овальным зеркалом, которое висело на стене. – Последний раз виделись на сорок дней. Никогда не заедешь. Не поинтересуешься – как Стася, как я… Так и умру.
– Я не люблю этот дом, – спокойно ответил Аравин. Возмущение бабушки на него не действовало.
Он покинул дом отца сразу же после окончания школы. И с тех пор приезжал сюда только если в этом была острая необходимость. Как сегодня, например.
Баба Шура бросила завязывать пуховый платок и, повернувшись к внуку, смерила его гневным взглядом.
– Не любит он! Ишь какой! Ну ладно, на меня тебе плевать. А Стася? Привез ребенка и бросил! Тьфу! – женщина демонстративно отвернулась обратно к зеркалу.
– А что еще я должен делать? – вопрос задан сухо, но карие глаза все-таки блеснули раздражением.
– Ты смотри, какой королобый! – вновь возмутилась баба Шура. – Все-то ему непонятно.
Но развить спор дальше не успела. На кухню тихо вошла Стася и нерешительно замерла в дверном проеме.
Аравин отстранено посмотрел на девочку. Первое, что он отметил – она выросла. Настолько, что сейчас он едва узнавал в ней ту девчонку, которую когда-то привез домой. Он не мог вспомнить, сколько ей сейчас лет, но она явно не похожа на ребенка, как ее любила называть баба Шура.
Он принялся бесцеремонно рассматривать Стасю, не задумываясь, как это выглядит со стороны, но отмечая, как при этом вспыхнули щеки девочки.
«Надо же, какие мы нежные!» – мелькнуло у него в голове.
Девочка была одета в черное шерстяное платье простого кроя, единственным украшением которого была черная атласная лента. Она перехватывала тонкий стан Стаси под грудью. Ниже ленты платье свободно ложилось и доходило практически до колен стройных ног.
Длинные каштановые волосы заплетены в тугую косу, которая была перекинута наперед, слегка прикрывая левое полушарие небольшой девичьей груди. Впрочем, Аравин не имел понятия, какая грудь должна быть у девочки-подростка.
Лицо юное и свежее. Аккуратный носик, пухлые губы, острый подбородок. Но Егора привлекли глаза. Большие и выразительные. Самого обычного зеленого цвета, но была в них какая-то глубина.
«И все же, сколько ей лет?»
– Узнал хоть? – едко перебила его размышления баба Шура.
Вопрос заставил Аравина оторваться от созерцания девочки. Он недовольно покосился на бабушку, удивляясь, насколько вредной может быть эта женщина.
Ему стало интересно, как Стася с ней уживается. Потому что внешняя кукольность его не обманывала. Он был уверен, что характер у девчонки еще тот! В атмосфере, что ее взрастила, не выживают наивные барышни, верящие исключительно в единорогов и «розовые сопли».
Но баба Шура никогда не жаловалась на девчонку. Впрочем, жалобы женщины противоречили бы ее командирскому характеру.
– Пора ехать, – наконец скомандовал Аравин и, резко развернувшись, широким шагом покинул теплое помещение.
Глава 3
Большой человек – ты чей то ангел-хранитель, пойми...
Три молчаливых фигуры стояли у одинокой могилы. Слов не было. Только тихая грусть и застывшие слезы на глазах Александры Михайловны. «Железная» бабушка выглядела сейчас просто несчастной женщиной.