Неотразимый
Шрифт:
— И могу забрать свои десять кусков? — ухмыляется он.
— И можете забрать ваши десять штук, — мило улыбаюсь, борясь с непреодолимым желанием ударить его по самодовольной роже. — Мне не нужны ваши деньги, мистер Фальконе. Я пошла на это, делая одолжение Башу и лишь потому, что с легкостью соглашаюсь, когда следует ответить отказом. Ваши деньги пошли бы на благотворительность, но я с той же легкостью могу использовать собственные средства и послать вас столь же грубым способом.
— Так ты пошла на это по доброте душевной? — спрашивает он
— Да, Джейк, — в моем голосе явно слышится раздражение. — Иногда люди совершают хорошие поступки ради других, потому что считают это правильным.
Его темные, сексуальные словно грех глаза долгое время изучают меня, пока я стараюсь вспомнить, что этот мужчина раздражительный и последний кому я могла бы позволить вызвать во мне сексуальное влечение. Он напряжённо смотрит на меня, словно раздевает, вытаскивая наружу все мои тайны, напоминая обо всем, что я обменяла на возможность прожить жизнь в образе другой женщины.
О таких вещах, как страсть и связь, шанс на то, что завтра одиночество отступит. О таких вещах, как любовь. О том, кто принимает меня полностью. О местах, где тоска, разрушение и потрясение. О возможности найти что-то прекрасное в обломках.
Знаю, что Джейк не тот мужчина. Он никогда не станет никем, кроме простого клиента, — а может даже и им не будет — но не могу отвести от него глаз. В нем было что-то, от чего каждый нерв в моем теле гудел, словно камертон в поисках идеального звучания.
Мы сидим, уставившись друг на друга, кажется целую вечность, когда Джейк сжимает кулаки, а мое сердце бешено стучит, желая остаться и лучше узнать этого человека, который полностью пробудил меня впервые за столь долгий срок.
Но мое сердце не получает того, что желает. Я не думаю, что в этот раз будет иначе. Представляю, как Джейк посылает меня к черту и сбегает тем же путем, каким пришел.
— Мне жаль. Ты права. Не следовало шантажировать тебя таким образом. Все это… — вместо этого говорит он. Джейк вздыхает. — Это меня испортило, но проблемам не в тебе или твоем отношении, так что не стоит вести себя со мной, как с благородным мудаком.
— Не назвала бы тебя благородным, — склоняю голову, уловив его взгляд сквозь густые пряди, спадающие на его лоб. — Скорее нормальный, повседневный мудак, но это не так плохо.
Джейк улыбается.
— Могу я выйти со скамейки штрафников, если пообещаю, что подобное не повторится вновь?
Я киваю, переоценив его сексуальную полуулыбку.
— Все хорошо. Штраф снят, но больше не набрасывайся на меня. Прибереги для своего терапевта.
— У меня нет психотерапевта, — фыркает он.
— Обратись к какому-нибудь, — улыбаюсь, смягчая слова. — Человек, прошедший через тоже, что и ты, нуждается в терапии. Я могу выслушать тебя, если хочешь, но моя работа заключается в том, чтобы убрать от тебя Кери, чтобы ты смог начать заново, а не помогать справляться с эмоциональными последствиями от того, что тот, кому ты доверял, превратился в сталкера.
—
Я яростно сопротивляюсь желанию. Едва-едва.
— Да, если соглашусь. Пока что я близка к тому, чтобы сказать «да», но…
— Но тебе нужно знать, что стоит за той историей с побоями. Верно? — он кивает, плечи напрягаются. — Как говорил, я старался делать все возможное, чтобы держаться подальше от Кери, но в последний четверг я поздно вернулся с тренировки и обнаружил ее на своей кухне. Она готовила лазанью. Как-то пробралась внутрь. Взломала замок, полагаю. Или новенький сотрудник в вестибюле впустил ее, хотя он клянется, что не покидал свое место. Не уверен как, но Кери оказалась внутри, готовила и пила вино, притворяясь, словно все так и должно быть. Я сказал, чтобы она убиралась, и мы поссорились. Я что-то сказал, она сказала…
Джейк снова сжал руки в кулаки.
— В конце концов, все обострилось. Было ужасно. Сказал ей, что она сошла с ума, и я не хочу больше ее видеть, даже если она пройдет лечение. Прежде, чем осознал, что происходит, она набросилась на меня с ножом.
У меня челюсть отвисла.
— Я был так потрясен, что рефлексы отключились, — продолжил мужчина, не дав мне прервать его. — В то время как я стал отступать, она уже вонзила нож мне в плечо. На всю глубину. — Он покачал головой. — После этого я просто… забылся. Прежде, чем понял, что делаю, схватил ее за горло, протащил через всю комнату и вышвырнул за дверь.
— Дерьмо, — произнесла я, распахнув глаза.
— Такой был итог, — на губах Джейка появляется мрачная улыбка, — но я удерживал ее пару секунд, и никаких синяков у нее не было, когда я захлопнул дверь.
Я сочувственно киваю, но скрыть от него правду не могу.
— Они могли проявиться позже. Синякам требуется время, чтобы сформироваться.
— Знаю, — говорит он, — Мне кое-что известно о грубом обращении, но снимки были сделаны через двадцать или тридцать минут после того, как она покинула мою квартиру, перед закатом. Кожа не могла приобрести столь темный черно-фиолетовый оттенок. Предполагаю, что Кери закрасила их тенями или чем-то еще, но есть шанс…
Джейк прокашлялся, встретив мой выжидательный взгляд. От его загнанного взора в груди все болезненно сжалось.
— Есть шанс, что я потерял контроль и причинил ей боль. И если это так, возможно, я не заслуживаю помощи. Честно говоря, я больше ничего не знаю. Просто знаю, что мне нужно покончить с этим, а ты словно мой последний шанс выбраться, пока все не стало только хуже.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Шэйн