Неотвратимость
Шрифт:
— Вот это дорогая? — поразился Гулыга. — Да это жестянка, грош ей цена… Смотрите, полный ящик всякого добра. Экспортно-импортные организации заказывают зарубежным фирмам, а потом дарят кому попало. — Он вздохнул. — Или вот еще мода. В каждый праздник все, ну решительно все предприятия и учреждения, начиная от артели «Красная синька» до главков, министерств и комитетов, шлют друг другу поздравления. И все, естественно, за казенный счет. Я говорил с почтовиками — эти неисчислимые приветствия обрушиваются на них, как горные потоки. Один сверхурочные почтальонам во что обходятся. А бумага, а красочные открытки! И каждый начальник,
Зазвонил телефон.
— Слушаю, — поднял трубку Гулыга. — Как же некстати вы, некогда мне… Нy ладно, не дави, перезвони через полчаса. — Положил трубку, начал набирать номер. — Извините. Сергей Александрович, неотложное дело, одна минута.
— Конечно, конечно, я и так у вас засиделся.
Почти одновременно Гулыга говорил в трубку:
— Степан Андреевич, это я. «Волгу» мы с вами в резерве держим, а сегодня последний день. Не заберем — пропадет. Хочу ее Прохорову отдать, он по итогам на первое место опять вышел… Спасибо, Степан Андреевич… И я вам — всех благ. — Положил трубку и обратился к Крылову, показывая на телефон: Кстати, совсем забыл, в райком советую обратиться. Будете в Липани — обязательно к Степану Андреевичу, первому секретарю, загляните. Их немало донимал сынок Панченко, разбирались дотошно.
А Крылов о другом думает:
— Вы не знаете такую — Зарудную?
— Зарудную?
— Да, Зарудную, Валерию Николаевну.
— И вас уже начала донимать?
— Нет, напротив, я донимал, но она не пожелала разговаривать.
— И скажите спасибо. — Он покрутил пальцем у виска. — Я целых полгода от нее отбивался, чуть сам с ума не сошел. Упаси вас бог связываться… С одной стороны, ее жалко, конечно, неудачница, всю жизнь ей не везет, на этой почве, видимо, и… Что это, интересно, вы решили встретиться с ней?
— Странно, — не отвечая на вопрос, сказал Крылов. — Выглядит вполне нормально.
— Выглядит? — подмигнул Гулыга. — Слов нет, как женщина экземпляр завидный, все при ней… А вела себя тоже нормально?
— К сожалению, более чем странно.
— То-то и оно… А вообще, Сергей Александрович, — заговорщически наклонился к нему Гулыга, хитро улыбаясь, — где ж и расслабиться в нашей суматошной жизни как не в командировке. Однако не связывайтесь с ней, дорогой мой, как в тину засосет.
Крылов недоуменно взглянул на него. А Гулыга, добродушно улыбаясь, продолжал:
— В нашем городе есть масса возможностей развлечься.
— Петр Елизарович, о чем вы?
Гулыга посерьезнел.
— Ну-ну, дорогуша, это ведь я на таком уровне шучу.
Неужели не понимаете?.. Ладно, посмеялись, и хватит. Смех, говорят, очень полезен для здоровья… Так езжайте, Сергей Александрович. Часа за три вполне управитесь. А потом пообедаем вместе. Лады?
Нажал кнопку, вошла секретарша.
— Машину товарищу Крылову. И вот что — скажите диспетчеру, чтобы по его вызову машину посылали в любое время.
Крылов хотел
— И не возражайте, и слушать не буду. Не для прогулок…
Прощаясь, Крылов задержал взгляд на сверкающей модели тяжелого танка, стоявшего на столе:
— Недавно приобрели?
— Подарили, — довольно улыбнулся Гулыга. — Не скрою, приятно. Выступал тут на одном заводе… Даже не то приятно, что подарили, а вот узнали ведь, какой мне больше всего дорог.
— На нем?..
Петр Елизарович любовно погладил модель:
— Воевал на разных, а на таком как раз подбили. Вместе мы с ним горели. Он и спас мне жизнь, дымом своим заслонил, укрыл от вражеских глаз… Машина хорошая. Правда, против «тигров» и «пантер» уже не тянула, но и им от нас доставалось, — и он подмигнул Крылову.
В районный центр Липань Крылов добрался быстро — всего тридцать пять километров по отличному шоссе, да еще шофер попался опытный, лихой.
Многие улицы Липани были асфальтированы, в том числе и та, что вела к дому Хижнякова.
Хижняков — кряжистый здоровяк, на вид годков пятидесяти пяти, а в действительности на добрый десяток больше. Когда приехал Крылов, он сидел во дворе за толстенным пнем, разбирая, несмотря на воскресный день, бухгалтерский отчет. В домашних сатиновых штанах, без рубашки, в большой соломенной шляпе, почерневшей от времени, он чувствовал себя хорошо, и настроение было хорошим. Да и не могло оно быть другим — судя по отчету, хотя он и без того знал: хорошо шли дела в его свекловичном совхозе.
С лаем бросилась к калитке собака.
— Цыц, дура, — сказал он беззлобно, не оборачиваясь.
А собака заливалась все сильнее, и, оторвавшись от бумаг, он посмотрел в сторону калитки. Сквозь кусты и деревья увидел человека. Хижняков поднялся.
— Ни дня, ни ночи, ни в будни, Ни в выходкой, — ворчал он.
— Здравствуйте, я из Москвы, специальный корреспондент…
За лаем собаки Хижняков не расслышал, из какой именно газеты, но понял: из Москвы. Удивленно и радостно засияло его лицо.
— Заходите, заходите, — открыл он калитку, таких дорогих гостей у нас еще не было.
Крылов органически не переносил лесть. И эти естественные для гостеприимного человека слова показались ему неуместными. Никак не отреагировав на них, спросил:
— Вы — товарищ Хижняков?
— Он и есть. Хижняков. Павел Алексеевич. Извините, что в таком виде встречаю.
— Да нет, вы извините, без предупреждения, явочным порядком, да еще и в выходной день.
Они шли по дорожке к дому. Добротный кирпичный дом, за ним, в глубине, огород, фруктовый сад, меж деревьями — ульи.
— Мария, — крикнул Хижняков, — где ты там? Ну-ка собери что бог послал, гость к нам приехал.
— Да что вы, — запротестовал Крылов, — ничего не надо, я на минутку. Давайте здесь на колоде присядем.
— Э-э нет, — покачал головой Хижняков, — у нас так не положено. Чайку попьем с вишневым вареньем, не с магазина — собственное, со своего садочка. Вы уж не побрезгуйте.
Все это было не по душе Крылову, и он злился на самого себя, что помимо воли настраивался против, судя по всему, хорошего и доброго человека. И, бесспорно, хорошего директора совхоза — по дороге расспросил водителя о нем. Уже много лет директорствует Хижняков, и много лет его совхоз занимает одно из первых мест…