Неотвратимость
Шрифт:
К церкви подлетело такси, из него выскочили Пали-нов и эксперт.
— Звоните в «скорую», — сказал им Клаузер. — Надо отправить этого в больницу. — Обнял бледного, враз осунувшегося лейтенанта Шилова: —Ты все делал правильно, Коля.
Обрез валялся тут же, левый курок взведен, в левом стволе патрон, заряженный картечью. Правый курок дал осечку, что и спасло Шилова. Пытаясь убить Клаузера, Паньшин, совсем оглупевший от злости и страха, нажимал и нажимал все тот же правый, уже спущенный, давший осечку курок.
Голубой вагончик
Утром 19 марта слесарь-сантехник Юрий Абрамов явился на работу раньше
А стройплощадка пока еще не пробудилась, недвижен автокран с опущенной в котлован стрелой, бульдозер дремотно приник к куче земли. Вот-вот соберется бригада, и все проснется, оживет, деловито заурчат моторы, и светлое, спокойное весеннее утро превратится в рабочий день…
Юрий побрел к обшарпанному голубому вагончику, где по ночам коротали время сторожа, а по утрам и в перерыв, или когда простой получится, собиралась бригада— покурить, поговорить, «козла» забить. Дверь вагончика не на замке, только щеколда накинута — сторож, наверно, по воду ушел. Абрамов решил, что нечего зря на дворе торчать, март ведь, не лето красное. Откинул-щеколду и шагнул через1 порожек.
В крохотном Коридорчике теплом дышала железная печка-времянка, пахло приятно торфяным дымком, просохшим брезентом от развешанной на гвоздиках робы. Абрамов ступил в комнатку. И остановился в недоумении: это что за сабантуй тут был? Стол и скамейки опрокинуты, костяшки домино разбросаны. На полу бурые брызги, подтеки — разливуху сторож пил, что ли, это с ним бывает. Глянул влево — мать честная!.. На полу, уткнувшись лицом в багровую лужу, в неловкой застылой позе лежал сторож Зайцев…
Давно не случалось в Нижнем Тагиле такого «темного» происшествия. Преступник ухитрился не оставить в вагончике никаких следов. Окурки, пустые бутылки, костяшки домино, истрепанная колода карт — все это чистосердечно рассказывало о времяпрепровождении бригады строителей, однако к гибели сторожа отношения как будто не имело. На всех предметах множество отпечатков пальцев, но стертых, смазанных, малопригодных для расследования. Да и не снимать же отпечатки пальцев на экспертизу у всех строителей и у каждого, заходившего в вагончик. Даже на орудии убийства — обыкновенном горняцком кайле, как ни старались эксперты, обнаружить достаточно четких следов не удалось.
Правда, осмотр квартиры потерпевшего — Зайцев обитал на пятом этаже соседнего дома — давал кое-что для размышлений: в замке входной двери торчал ключ. Похоже, что ключ здесь оставил не хозяин, а посторонний, так как замок оказался неисправным, и оперативники с большим трудом сумели отомкнуть и войти. В комнате относительный порядок, насколько может быть в порядке жилище одинокого, часто выпивающего, но вконец еще не спившегося мужчины: явных следов неряшества не видать, а на серванте давняя пыль, у двери приготовилась на сдаточный пункт шеренга пустых бутылок, к батарее отопления придвинута, заботливо укутана ватной телогрейкой пятилитровая бутыль, в ней белесая, невызревшая бражка. На столе — черт ногу сломит: тут и игральные карты, и газета «Уральский рабочий» от 13 марта, крышка от ведра и лупа c белой ручкой, ящик со слесарным инструментом и желтый металлический портсигар с сигаретами «БАМ», начатая пачка «Беломора» и транзисторный приемник «Альпинист», окурки, куски хлеба, селедочные объедки, четыре мутных стакана… Над всем этим настольным безобразием как символ его и исток красовалась 0,8-литровая бутылка из-под азербайджанского портвейна. В серванте, только руку протянуть, среди документов на имя Зайцева Александра Сергеевича целехоньки лежат деньги, 145 рублей, которые тому самому Зайцеву уже не суждено пропить…
Рабочие строительной бригады рассказали, что накануне, то есть 18 марта, часов этак в пять пополудни, сторож Зайцев явился в вагончик, и был он «хорош» сверх его обычной нормы. Прораб велел ему идти домой, проспаться до вечера, чтоб на дежурство явился как штык. Зайцев радостно заверил, что будет как штык, поулыбался еще тут маленько и убрел. Что он делал потом, с кем пил или совсем не пил, а главное — кто мог его ударить кайлом, просто и представить невозможно. Ибо врагов у благодушного Зайцева никто не припоминал, не подозревал, все его считали человечком безобидным, такого и бить-то неинтересно.
Допрос соседей ясности не добавил. Пенсионер из восьмой квартиры видел вчера, как часов в одиннадцать утра Зайцев с неизвестным парнем, чернявым, похожим на южанина, спускались сверху, с пятого этажа, Зайцев нес портфель, в нем стеклянно звякало, из чего сосед вывел логическое заключение: ясно, посуду потащил сдавать.
Наташа из пятой квартиры видела Зайцева еще позже, около 21 часа, выходящего из подъезда, и опять-таки с кем-то вдвоем, вроде бы с чернявым таким, а куда пошли, того Наташа не заметила, потому что не знала ведь тогда, что в последний раз видит жильца семнадцатой квартиры.
Показания соседки Антонины Сергеевны — ее квартира с зайцевской рядом — оказались еще интереснее. Самого-то потерпевшего она вчера не видела, но поздно вечером, возвращаясь с мужем из гостей, застала на своей лестничной клетке худощавого рыжеватого парня в старой куртке защитного цвета и в кирзовых сапогах. Лицо подозрительно красное, но не пьян. Парень спросил: «Вы не знаете, где Зайцев?» Муж Антонины Сергеевны ответил, что не знает, да и ушел домой к себе, а сама она, женским делом, заинтересовалась: «Что вы хотели?» — «Да Зайцева на работу требуют, а его нету дома, что ли…» — «Так он, наверно, и есть на работе. Вы в дверь стучали?» — «Ага. Не отзывается».
Паренек держался спокойно, но теперь уж Антонина Сергеевна припомнила, будто в его поведении, голосе, выражении лица замечалась какая-то виноватость, смущение. Он еще раз постучал в дверь 17-й квартиры, пожал плечами и не спеша направился вниз, к выходу. Еще соседка сказала, что к Зайцеву ходили многие с бутылкой или просто с больной головой, и если гостю тяжело было «после вчерашнего», тогда хозяин сам бежал в гастроном. Ходили всякие, в том числе и зеленая молодежь. Но этого парня Антонина Сергеевна не видывала. Она тоже подтвердила, что врагов у добродушного соседа не было.
Во второй половине дня заместитель начальника РОВД подполковник Палинов собрал оперативников подвести скромные итоги начала расследования. Вот тогда кто-то и произнес досадливо:
— Давненько не случалось у нас такого темного дела.
Старший инспектор областного угрозыска Юрий Александрович Котельников, только что приехавший из Свердловска, возразил:
— Не такое уж оно и темное. Я так полагаю, что преступника вы найдете довольно быстро…
— Да уж постараемся. Но пока за малым дело — узнать, кто он.