Неотвратимость
Шрифт:
На последней перед городом остановке Старатель они остались. Палинов позвонил в город: встретьте электричку, проверьте, Паньшина нет ли. Теперь надо возвращаться в Шайтанку. На чем? Повезло: от дома отдыха идет такси.
— В Шайтанку, быстро! — приказал Палинов. Шофер посмотрел свысока на плотного мужчину в небогатом осеннем пальто: чего он туг раскомандовался!
— Мы из уголовного розыска.
— О! Другое дело. — Таксист «дал газа до отказа». Спросил: — Вчера нашего товарища в Шайтанке поранили, вы не по этому делу?
— По этому.
— Ищите того
— Найдем без вас. Ты жми побыстрее.
Шофер жал. Но Палинову казалось, что еще бы поскорее надо.
8
Из кабинета главврача майор Кулаков названивал в поселковый Совет Шайтанки. Дозвонился, передал: пусть найдут майора Клаузера или хоть кого из милиции, срочно найдут. Пусть доложат: потерпевший Абросимов в присутствии понятых среди фотографий, помещенных в альбоме, на снимке под № 119 опознал лицо стрелявшего в него ночью. Согласно тетради учета, под № 119 значится Паньшин Сергей Павлович, проживающий в поселке Шайтанка…
До Клаузера это сообщение не дошло. Не успело.
«Волга» без шашечек на борту, взятая Клаузером «взаймы» у таксопарка, неторопливо-прогулочно катилась главной улицей Шайтанки. Шофер-таксист, ни к милиции отношения, ни оперативного опыта не имеющий, по слову Клаузера замедлял ход близ оживленных мест — магазина, пельменной. На заднем сиденье скромно забился в угол участковый Бурцев, проверяет одну сторону улицы. Бурцев в годах уже мужчина, участковым в Шайтанке не так давно. Всматривался пристально, напряженно. С ним рядом старший инспектор угрозыска Пригородного района Николай Шилов. Этот, хоть молодым считается пока, но тоже стаж имеет, даже два: рабочий — «в органы» направил его металлургический комбинат, и милицейского восемь лет. Инициативный, дисциплинированный, Шайтанку знает как свой дом.
Клаузер, как и остальные, в штатском. Но выправка, быстрый поворот красивой головы, особо какие-то ухватистые, точные движения — во всем угадывается натура деятельная, напористая. Недаром осужденные в колониях хвалятся: «Меня сам Виктор Викторович брал…»
Катится «Волга» на скучающей скорости, словно от нечего делать владелец гостей решил повозить, но машину бережет, не гонит. Через мост, на горочку, к церкви свернули. Церковь-то — бог с ней, но тут магазин, автобусная остановка, привлекательные объекты для подозрительных субъектов.
Шилов нагнулся вперед, указал майору:
— Вот из-за церкви бог послал одного потерпевшего, Лямов с женой идет. Ну, у которого ружье украли.
Лямовы, споря о чем-то, ушли в переулок. Клаузер сказал:
— Давайте и мы за церковью посмотрим. Сверни-ка.
Не доезжая автобусной остановки, машину оставили, пошли. И только обогнули церковную ограду, Шилов майору:
— Вот Паньшин идет!
К магазину бодро шли трое. Паньшин, Бородин, н за ними чуть не вприпрыжку поспевал однорукий охотник Лямов. Довольный, вряд ли догадываясь, что его пропавшее ружье сейчас тут, рядом, укороченное и изуродованное до кулацкого обреза, у благодетеля Паньшина за поясом под полою скрыто.
А Паньшин богат сейчас и храбр. Богат, потому что десятка в кармане. Храбр, потому что обрез под полой. Ради этих дешевеньких своих минут он и готов на мерзость, на подлость, на годы неминуемой отсидки. Иного у Паньшина нету ничего, пусто в нем.
Из этой, к магазину весело шагающей троицы только у Лямова имелось какое-то подобие смысла жизни: удачная охота ради денег на выпивку и выпивка «за удачную охоту»! Для двух других собутыльников смысл жизни — зряшное понятие. Смысл жизни? Это не водка, значит, и думать не стоит.
— Считайте, нам повезло, — сказал майор Клаузер. — Будем брать. Я с Бурцевым в машине, Шилов подстрахует. Оружие приготовьте. Пошли!
«Волга» вылетела из-за церкви крутым разворотом, правым бортом тормознула рядом с «троицей», как с неба свалилась. Клаузер мигом усадил к Бурцеву парня в коричневом пальто — единственный промах оперативников: в коричневом-то был сегодня одет Колька Бородин. У Паньшина появился шанс… Но подоспел пеший лейтенант Шилов, крепко взял его за плечо:
— Садись в машину, Паньшин… — и едва устоял от резкого толчка, и уж нацелен в грудь ему обрез, щерятся яростью редкие зубы:
— Убью! Не подходи!
Паньшин взвел оба курка, но стрелять в Шилова не посмел, бросился за угол магазина.
— Стой! Брось оружие! — крикнул Шилов. И так как парень убегал, выстрелил вверх, побежал за ним.
Кто был у магазина, у остановки — все врассыпную. Лишь тетка с кошелкой, обмерев от страха или от любопытства, торчала столбом у церковной ограды. Испарился бесследно Лямов. Бурцев в машине обыскивал Кольку Бородина. Клаузер бежал на помощь лейтенанту, который вместе с Паньшиным скрылся за углом магазина. Там хлопнул выстрел — Клаузер на бегу подумал: «Неужели в Шилова?» Завернул за угол, и отлегло: «Жив Шилов!»
У входа в магазин, один от другого шагах в десяти, стояли как на дуэли два вооруженных человека.
— Брось, Паньшин, не бери на себя лишнее.
— Не-е, сперва тебя пришью!
Паньшин навел стволы Шилову чуть ниже галстука и нажал курок.
Лейтенант услышал сухой щелчок курка: «Стреляет! В меня? Вот дурной! Почему нет выстрела? Осечка? Повезло».
— Паньшин, предупреждаю, брось… — лейтенант сделал второй предупредительный выстрел вверх.
Клаузер знал, что сейчас необходимо: товарищу грозит гибель, надо принять угрозу на себя. Майор забежал слева от Паньшина, и тот перевел обрез на него.
— Убью! Не подходи, перестреляю всех!..
— Хватит, кончай волынку, — спокойно посоветовал майор, приближаясь.
Вот теперь Шилов по-настоящему испугался: «Клаузер безоружный, сейчас его из второго ствола…»
Забыв субординацию, он крикнул майору:
— Виктор, ложись!! — и выстрелил Паньшину в ноги. Но парень в этот момент присел, и Шилову показалось, что промазал он в бандита, и тот сейчас Клаузера… Шилов выстрелил бандиту в руку. Дрогнул обрез.
Паньшин повалился, завертелся на снегу как бешеный пес.