Неожиданная Россия. XX век
Шрифт:
Тогда же в 1942 г. в Ленинграде Медицинским государственным издательством выпущен «Курс острых инфекционных болезней», большой 463-страничный том. Автор книги профессор Ивашенцов Глеб Александрович, выдающийся русский врач-эпидемиолог, похороненный в Александро-Невской лавре. И ныне от Невского проспекта в Петербурге идет улица Профессора Ивашенцова.
В 1942 г. в блокадном городе Ленинградским научно-исследовательским туберкулезным институтом издана брошюра «Раннее выявление начальных форм легочного туберкулеза». Автор – директор данного НИИ переживший блокаду профессор Борок М.Р. В условиях голода и отсутствия тепла в блокаду проблема предотвращения роста туберкулезных заболеваний была особенно острой. В июне 1942 г. была даже проведена общегородская конференция врачей Ленинграда на тему «Особенности туберкулеза в 1942 году».
А в августе 1942 г. под грифом «Для служебного пользования» издан «Приказ по Ленинградскому городскому отделу здравоохранения 14 августа 1942 г. № 065». Из документа: «Первое полугодие 1942 года отличалось очень крупными дефектами в работе поликлинической сети и врачебной квартирной помощи…»
17 декабря 1942 г. в Ленинградском отделении Наркомздрава СССР сдана в набор и в самом начале 1943 г. вышла брошюра «Как ленинградцу обезопасить себя от заразных заболеваний». Автор Аншелес И.М. в 1941-45 гг. возглавлял противоэпидемический отдел Ленинградского городского управления здравоохранения и был одним из руководителей института, ныне именуемого Санкт-Петербургский НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера. В тот период вся деятельность научных сотрудников данного института была направлена на предупреждение эпидемий в осажденном городе.
Брошюра начинается словами: «Наступила вторая зима блокады…»
В блокадном городе не хватало не только пищи, но и горючего, необходимого для обороны. Поэтому в 1942 году в Лениздате отдельной книгой выходит конспект лекций Бибергана Д.А. и Попова М.Д. «Газогенераторные автомобили». 112 страниц с иллюстрациями и схемами. Издание подписано к печати 30 октября 1942 г.
Газогенератор позволял использовать в автомобиле вместо горючего «солому, торф, перегной и т. д.», что в условиях крайнего дефицита бензина в блокадном Ленинграде было сверхактуальным.
Один из авторов, Давид Абрамович Биберган с 22 ноября 1942 г. в должности командира 17-й автобригады обеспечивал функционирование ледовой трассы по Ладожскому озеру – «Дорогу жизни», связывавшей осажденный Ленинград со страной. В 1943 г. полковник Д. А. Биберган служил начальником штаба 1-го танкового истребительного краснознаменного корпуса, с 1944 г. – начальником штаба 12-го гвардейского танкового корпуса, участвовал в освобождении Варшавы и взятии Берлина.
Его соавтор М.Д.Попов выпускал книги об автомобилях и после войны, а в 1943 г. в еще блокадном городе выходит его брошюра «Топливо для газогенераторных двигателей».
Как бы это пафосно не звучало, но не меньшее значение, чем пища или материальное обеспечение для обороны города имел дух его защитников. И здесь книги блокадного Ленинграда играли самую важную роль.
Пожалуй, первым блокадным изданием будет сборник статей и стихов «Молодежь Ленинграда», изданный Ленинградским Обкомом и Горкомом ВЛКСМ осенью 1941-го. 103 страницы под редакцией В. Иванова, Н. Вуколова, И. Бучурина, А. Островского и Ольги Берггольц, которая тогда еще не знала, что станет самой известной, самой пронзительной поэтессой блокадного города и именно её слова будут высечены на гранитной стеле Пискаревского мемориального кладбища.
А всего через несколько месяцев, после выхода данной комсомольской брошюры у поэтессы возникнут вот эти пробирающие душу строки:
А город был в дремучий убран иней. Уездные сугробы, тишина. Не отыскать в снегах трамвайных линий, одних полозьев жалоба слышна. Скрипят, скрипят по Невскому полозья: на детских сапках, узеньких, смешных, в кастрюльках воду голубую возят, дрова и скарб, умерших и больных. Так с декабря кочуют горожане, за много верст, в густой туманной мгле, в глуши слепых обледеневших зданий отыскивая угол потеплей. Вот женщина ведет куда-то мужа: седая полумаска на лице, в руках бидончик – это суп на ужин…- Свистят снаряды, свирепеет стужа. Товарищи, мы в огненном кольце! А девушка с лицом заиндевелым, упрямо стиснув почерневший рот, завернутое в одеяло тело на Охтенское кладбище везет. Везет, качаясь, – к вечеру добраться б… Глаза бесстрастно смотрят в темноту. Скинь шапку, гражданин. Провозят ленинградца. погибшего на боевом посту. Скрипят полозья в городе, скрипят… Как многих нам уже не досчитаться! Но мы не плачем: правду говорят, что слезы вымерзли у ленинградцев. Нет, мы не плачем. Слез для сердца мало. Нам ненависть заплакать не дает. Нам ненависть залогом жизни стала: объединяет, греет и ведет. О том, чтоб не прощала, не щадила, чтоб мстила, мстила, мстила, как могу, ко мне взывает братская могила на охтенском, на правом берегу.Пережив самую суровую, самую страшную блокадную зиму, город не только выжил и продолжил войну. Именно тогда известным советским археологом М.А. Тихановой и в то время старшим научным сотрудником Института русской литературы Д.С.Лихачевым написана и весной 1942 г. издана книга «Оборона древнерусских городов».
Тема в осажденном городе естественно была выбрана не случайно. Позднее уже академик Лихачев вспоминал: «И вдруг в жизнь стали входить древнерусские слова: рвы, валы, надолбы. Таких сооружений не было в первую мировую воину, но этим всем оборонялись древнерусские города. Появилось, как и во времена обороны от интервентов начала XVII в., народное ополчение. Было что-то, что заставляло бойцов осознавать свои связи с русской историей. Кто не знает о знаменитом письме защитников Ханко? Письме, которое и по форме и по содержанию как бы продолжало традицию знаменитого письма запорожцев турецкому султану. И тогда вспомнились рассказы летописей…»
И книга, рассказывавшая о героической обороне русских городов в средние века, распространялась в окопах среди солдат и офицеров Ленинградского фронта.
На протяжении всего 1942 г. выходят и книги об обороне самого Ленинграда:
Воронов Н. «Вся страна с героическим Ленинградом». Книга подписана к печати в блокадном Ленинграде 16 сентября 1942 года.
Решетов А. «Ленинградская доблесть». Миниатюрное издание военного, блокадного Ленинграда. Обложка – гравюра на дереве известного ленинградского художника Хижинского Л.Л.
А.Вересов «На боевых рубежах Ленинграда».
Уже в сентябре 1942 г. возобновил выход журнал «Ленинград», орган ленинградского отделения Союза писателей СССР.
На обложке № 1 за 1942 год помещен портрет А.А.Жданова, 1-го секретаря Ленинградского горкома и обкома ВКП(б), Председателя Верховного Совета РСФСР – главного руководителя блокадного города, по сути второго в СССР человека после Сталина. В 1946 г. журнал «Ленинград» закроют именно после доклада Жданова – Андрей Александрович не был сентиментальным человеком. А его роль, как руководителя блокадного города и одного из высших государственных руководителей СССР в годы войны до сих пор должным образом не оценена потомками. В Петербурге можно отыскать даже памятник Маннергейму, убивавшему ленинградцев блокадой. Памятника Жданову, создававшему «Дорогу жизни», в городе нет.
В том же 1942 г. в блокадном городе издана поэма Веры Инбер «Пулковский меридиан».
Поэтесса Вера Инбер проживет в Ленинграде все три года блокады. В 1942-43 гг. в городе не раз издавались сборники её стихов. Сразу после окончания Великой Отечественной Войны, она, между прочим, двоюродная племянница Льва Троцкого, получит Сталинскую премию именно за «Пулковский меридиан» – поэму о блокаде Ленинграда:
В ушах все время словно щебет птичий, Как будто ропот льющейся воды: От слабости. Ведь голод. Нет еды. Который час? Не знаю. Жалко спички, Чтобы взглянуть. Я с вечера легла, И длится ночь без света и тепла. На мне перчатки, валенки, две шубы (Одна в ногах). На голове платок; Я из него устроила щиток, Укрыла подбородок, нос и губы. Зарылась в одеяло, как в сугроб. Тепло, отлично. Только стынет лоб. Лежу и думаю. О чем? О хлебе. О корочке, обсыпанной мукой. Вся комната полна им. Даже мебель Он вытеснил. Он близкий и такой Далекий, точно край обетованный. И самый лучший – это пеклеванный. Он с детством сопрягается моим. Он круглый, как земное полушарье. Он теплый. В нем благоухает тмин. Он рядом. Здесь. И, кажется, пошарь я Рукой, перчатку лишь сними, – И ешь сама. И мужа накорми.