Неожиданная Россия. XX век
Шрифт:
Любопытно, что согласно Циркуляру Главного штаба № 51 от 1905 года для смазки армейских сапог рекомендовалась вакса, производившаяся в России на фабриках немецкой фирмы Фрадриха Баера – это химическая и фармацевтическая фирма и ныне существует и хорошо известна под современным логотипом Bayer AG. Напомним, что до 1914 года почти все химические заводы и фабрики в Российской империи принадлежали немецкому капиталу.
Всего же накануне Первой мировой войны на солдатские сапоги царская казна тратила ежегодно порядка трёх миллионов рублей. Для сравнения бюджет целого Министерства иностранных дел Российской империи был всего в четыре раза больше.
«Даже в вопрос о снабжении армии сапогами примешивалась политика…»
Вплоть до середины XX века любая война была делом армий, передвигавшихся в основном «на своих двоих». Искусство пешего марша было важнейшей частью военного ремесла. И естественно главные нагрузки выпадали на ноги и обувь солдат.
И поныне обувь на войне один из самых расходных предметов наряду с оружием, боеприпасами и человеческими жизнями. Даже когда солдат не участвует непосредственно в боях, на пеших переходах, на различных работах и просто в условиях военно-полевого быта он прежде всего «тратит» обувь.
Особенно остро вопрос снабжения обувью встал в эпоху появления массовых призывных армий. Уже в русско-японскую войну 1904-05 годов, когда Россия впервые за свою историю сосредоточила на одном из дальних фронтов полмиллиона солдат, армейские интенданты заподозрили, что в случае затягивания войны армии угрожает дефицит сапог.
Поэтому накануне 1914 года интенданты русской армии собрали на складах полтора миллиона пар новых сапог. Вместе с тремя миллионами пар сапог, хранившихся и использовавшихся непосредственно в армейских частях, это давало внушительную цифру, успокоившую высшее командование. Никто в мире тогда не предполагал, что будущая большая война затянется на долгие годы и опрокинет все расчёты по расходу боеприпасов, оружия, человеческих жизней и сапог в частности.
Уже к концу августа 1914 года в России по мобилизации из запаса призвали 3 миллиона 115 тысяч «нижних чинов», до конца года мобилизовали ещё 2 миллиона человек. Мобилизованным и отправлявшимся на фронт солдатам полагалось две пары сапог, одна непосредственно на ноги и вторая запасная.
Уже к концу 1914 года такая массовая мобилизация и повышенный износ обуви в условиях боёв и военного времени исчерпали запасы сапог на складах. По прогнозам военного командования в новых условиях на 1915 год с учётом потерь и расходов требовалось не менее 10 миллионов пар сапог. Но на складах уже ничего не было, а производство новых оказалось абсолютно не готово.
До войны производством обуви в России занималась исключительно кустарная промышленность, тысячи мелких ремесленных фабрик и отдельных сапожников, разбросанных по всей стране. В мирное время они справлялись с армейскими заказами, но для войны солдатских сапог требовалось много миллионов пар в самые сжатые сроки. Но никакой системы организации производства, способного объединить тысячи кустарей в масштабах всей страны не существовало. Собственно не было даже замыслов такой общероссийской «кооперации».
Генерал-майор Александр Лукомский, начальник мобилизационного отдела Генерального штаба российской армии, позднее так вспоминал об этих проблемах: «Невозможность удовлетворить потребности армии средствами отечественной промышленности определилась как-то неожиданно для всех, не исключая и интендантского ведомства. Оказался недостаток кож, недостаток дубильных веществ для их выделки, недостаток мастерских, недостаток рабочих рук сапожников. Но все это произошло от отсутствия правильной организации. На рынке кож не хватало, а на фронте сгнивали сотни тысяч кож, снимавшихся со скота, употреблявшегося в пищу для армии… Заводы для приготовления дубильных веществ, если бы об этом подумали своевременно, нетрудно было устроить; во всяком случае, не трудно было своевременно получить из-за границы и готовые дубильные вещества. Рабочих рук было также достаточно, но опять-таки о правильной организации и развитии мастерских и кустарных артелей своевременно не подумали…»
К работе по изготовлению обуви для армии попытались привлечь «земства», то есть местное самоуправление, которое работало по всей стране и теоретически могло бы организовать кооперацию сапожников в масштабах целой России. Но тут, как писал один из современников, «как это ни покажется странным с первого взгляда, даже в вопрос о снабжении армии сапогами примешивалась политика…»
В своих воспоминаниях председатель Государственной думы Михаил Родзянко описывает своё посещение Ставки русской армии в самом конце 1914 года по приглашению Верховного главнокомандующего, тогда им был дядя последнего царя, Великий князь Николай Николаевич Романов. «Великий князь сказал, что его вынуждает к временной остановке военных действий отсутствие снарядов, а также недостаток сапог в армии» – пишет Родзянко.
Главком просил председателя Госдумы заняться работой с местным земским самоуправлением для организации производства сапог и иной обуви для армии. Родзянко понимая масштабы задач по снабжению армии многими миллионами сапог резонно предложил собрать в Петрограде общероссийский съезд земств, на котором и обсудить решение данного вопроса. Но тут выступил против Министр внутренних дел Маклаков, который прямо сказал, что: «По агентурным сведениям, под видом съезда для нужд армии будут обсуждать политическое положение в стране и требовать конституцию…»
В итоге Совет министров Российской империи решил никаких съездов местных властей не созывать, а работу с «земствами» по задаче производства сапог поручить главному интенданту русской армии Дмитрию Шуваеву, хотя тот, как опытный хозяйственник и специалист по армейскому тылу, сразу заявил, что военные власти ранее «никогда с земствами дела не вели» и потому не смогут быстро наладить общую работу.
В итоге все работы по производству обуви долгое время велись бессистемно с нерациональным расходом сырья и денежных средств. Никак нерегулируемый рынок на массовые закупки кожи и сапог ответил дефицитом и ростом цен. За первый год войны цены на сапоги выросли в четыре раза – если летом 1914 года простые офицерские сапоги в столице империи можно было пошить за 10 рублей, то через год их цена уже перевалила за 40, хотя инфляция всё ещё оставалась минимальной.
Проблемы усугубляла откровенная бесхозяйственность и пренебрежение к сохранению «казённого» имущества. Массовые заказы сапог породили дефицит кожи, при этом долгое время не использовались шкуры скота, забитого на фронте для питания армии – в июле 1914 года не ожидая долгой войны нормы мяса для солдат значительно повысили, на рядового полагалось почти килограмм мяса в сутки. Потом по мере нарастания сложностей эту норму понизят в несколько раз, но до начала 1915 года многомиллионная армия съела огромное количество скота. Холодильных установок и развитой консервации тогда ещё не было, десятки тысяч животных огромными стадами гнали прямо к лини фронта. При должной организации тысячи их шкур дали бы достаточно сырья для производства обуви, но долгое время они просто выбрасывались гнить.