Неожиданная Россия. XX век
Шрифт:
Всего лишь за сутки красный тыл на правобережье Днепра рухул. От Одессы и Николаева до Черкасс и Киева, от Тирасполя до Екатеринослава всё охвачено мятежом. А еще через пару дней атаман Григорьев с некоторым удивлением заметит, что почти все его многотысячные войска разбежались пить и грабить. В Елизаветграде (позднее советский Кировоград) григорьевцы устроили выдающийся еврейский погром, уничтожив несколько тысяч человек. Грабежи, изнасилования и убийства продолжались три дня. На окраине города из земли торчали ноги обнаженных трупов, брошенных в ямы вниз головой. В одной из таких ям, среди убитых, был и младший брат будущего руководителя Коминтерна Григория Зиновьева, местный анархист Миша Злой.
В своем очередном "универсале" Григорьев обрушился на "горбоносых комиссаров" и призвал грабить Одессу, – город с большим еврейским населением, – до тех пор, пока оно не станет маленьким.
Все резервы, собранные для борьбы с Деникиным и похода в Венгрию, большевикам пришлось бросить против Григорьева. Подавлением мятежа командовал Клим Ворошилов. 16 мая 1919-го в бронированном поезде на Украину прибыл сам наркомвоен Троцкий. По приказу "демона революции" большевики устраивали древнеримские "децимации" – казнили каждого десятого пленного.
Мятежники обратились за помощью к Махно. В штаб махновцев пришло короткое послание: "Батько, чего ты смотришь на коммунистов? Бей их! Атаман Григорьев". Отряды Махно в это время в Донбассе с трудом сдерживали яростное наступление Шкуро и Деникина, кубанской кавалерии и офицерских полков. "Григорьевщина пахнет петлюровщиной", – недружелюбно отозвался самый знаменитый анархист.
К лету большевики выбьют мятежников из всех захваченных городов (Екатеринослав трижды переходил из рук в руки), большинство григорьевцев с оружием разбегутся по сёлам, сам атаман скроется на степных хуторах. Не будет ни красного похода в Румынию и Венгрию, не попадут резервы и на Южный деникинский фронт. Белые перейдут в общее наступление.
16 июня 1919 года красные полностью оставят Крым, а казаки генерал-лейтенанта Шкуро захватят Екатеринослав и мосты на Днепре. В этот же день – 16 июня – на Западе, части Венгерской Красной Армии перейдут в последнее наступление, и в результате "северного похода", блестяще спланированного начальником штаба Аурелом Штромфельдом, отбросят чехов и выйдут к Карпатам. В этот день будет провозглашена Словацкая Советская Республика. Словацкую Красную Армию, 12 тысяч штыков, возглавит коммунист Ференц Мюнних. (В 1937-ом он будет генералом республиканской Испании).
Накануне в Вене австрийские революционеры, – сейчас бы их назвали антиглобалистами, – в поддержку Советской Венгрии затеяли уличные бои с полицией. А в центральной Германии дрались с рейхсвером тысячи коммунистов из Рурской Красной Армии. Но прорываться с Востока навстречу красным венграм, словакам и немцам было уже некому…
На Украине товарищ Троцкий активно боролся с "партизанщиной", и умудрился объявить вне закона Махно, упорно дравшегося с белыми. Его самостийные партизаны никак не желали превращаться в любимую троцкистскому сердцу регулярную армию. Красный фронт в это время окончательно развалился, Деникин выпустил "Московскую директиву" о генеральном наступлении на первопрестольную столицу бывшей Российской Империи.
«Бей атамана!..»
Два самых отмороженных атамана – Махно и Григорьев, встретились 25 июня 1919, в степях на правом берегу Днепра, откуда уже бежали красные и еще не дошли белые. Григорьев явился в махновский штаб и первым делом поинтересовался: "А у вас тут жидов нет?". Когда ему ответили, что есть, атаман поправил все три пистолета (парабеллум на поясе, наган за голенищем сапога, и маузер в кобуре на ремне через плечо) и жизнерадостно воскликнул: "Так будем бить!". Махновцы больше хотели бить белых, Григорьев отговаривался, что, мол, Деникина он еще не видел… Махновские командиры вышли на улицу посовещаться, и большинством голосов высказались за то, чтобы Григорьева тут же, на месте, расстрелять. Нестор Махно возразил, что расстрелять всегда успеем, надобно переманить на свою сторону его людей. На том и порешили. Махновцы и григорьевцы объединились, а самовлюбленного Григорьева даже назначили главнокомандующим.
Месяц повстанцы шатались по степям, перестреливаясь с красными, белыми и петлюровцами. Махновцы перехватили двух офицеров из ставки Деникина с письмом адресованным Григорьеву. Бывший красный комдив был не прочь стать белым генералом, это и решило его судьбу. 27 июля 1919 года на одном из митингов Григорьеву предъявили претензии. Начали с малого. Махновский полевой командир, бывший железнодорожник Алексей Чубенко заявил, что Григорьев слишком много себе позволяет, как-то: расстрелял двух махновцев за то, что они отняли у какого-то попа ведро картошки, вчера разграбил сельскохозяйственный кооператив и вообще, "просто подлец".
Стоящий рядом с Махно Григорьев поинтересовался: "Батько, он за свои слова отвечает?". "Пусть заканчивает, мы его спросим", – пожал плечами Махно. В итоге Григорьев и Чубенко пошли в соседнюю хату разбираться. За ними Махно и свита обоих атаманов.
Спустя год пленный Алексей Чубенко даст подробные показания об этих событиях следователям ЧК в Бутырской тюрьме. Итак, Чубенко первым вошел в дом, сел за стол, рука с револьвером спрятана под столом. "Ну, сударь, – навис над столом Григорьев, – дайте объяснение: на основании чего вы говорили это крестьянам". Чубенко по порядку всё и предъявил: от картошки до деникинских агентов.
"Как только я это сказал, – показывал в ЧК Чубенко, – то Григорьев схватился за револьвер, но я, будучи наготове, выстрелил в упор в него и попал выше левой брови. Григорьев крикнул: "Ой батько, батько!" Махно крикнул: "Бей атамана!", Григорьев выбежал из помещения, а я за ним и всё время стрелял ему в спину. Он выскочил на двор и упал. Я тогда его добил…"
В доме, телохранитель уже покойного атамана, здоровенный грузин, попытался выхватить маузер. Махновский адъютант Колесник схватил его за маузер, попав пальцем под курок, оба, намертво сцепившись, повалились на пол. Махно носился вокруг, и расстрелял в грузина весь барабан своего револьвера. Пули прошли на вылет. Раненый адъютант выбрался из-под трупа и попытался набить Махно морду за плохую стрельбу. Тем временем, оставшиеся баз атамана боевики Григорьева, не особо отчаявшись, пошли к своему отрядному казначею, выволокли его на площадь и забили камнями.
Так закончилась личная и политическая судьба человека, который должен был наступать в сердце революционной Европы, но стал погромщиком и без пяти минут белым генералом.
«Путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана…»
После убийства Григорьева Махно занял ближайшую железнодорожную станцию с телеграфом и разослал повсюду телеграммы: "Всем, всем, всем. Копия – Москва, Кремль. Нами убит известный атаман Григорьев. Подпись: Махно".