Неожиданная Россия
Шрифт:
В ту эпоху на юге Европы лучшей считалась пшеница итальянской Падуи и острова Родос. Следом за ними шло зерно из «портов Газарии», как итальянские торговцы именовали Приазовье. Продажа в Италии ордынского зерна давала до 50 % прибыли. По оценкам историков, в отдельные годы XIV в. до трети потреблявшегося в Генуе зерна составляла продукция Орды.
Здесь стоит пояснить, что это именно хлеб не лесной Руси, а южных степей, где крупные сельскохозяйственные анклавы XIV в. отмечают и современные археологи. Благодаря жёсткой вертикали власти в эпоху расцвета Орды, кочевники там мирно уживались с хлебопашцами. Венецианский дипломат Иосафат Барбаро описывает в северном Приазовье у Дона чуть ли не колхозы под управлением ханских чиновников с коллективной пахотой и жатвой.
Составленный в 1303 г. в Венеции «куманский кодекс», словарь наиболее распространённого тюркского наречия Золотой Орды, содержит не только ордынские аналоги специализированной финансовой лексики, типа «ломбард», но и развитую терминологию, относящуюся к земледелию. При этом для XIV в. известны факты экспорта ордынского зерна не только на Запад, в Средиземноморье, но и на Восток, в Хорезм, где цены на пшеницу были гораздо выше, чем в Придонье и Поволжье.
«В них не забираются вши…»
Помимо впечатляющего экспорта зерна, архив генуэзского нотариуса Феодосии за 1290 г. фиксирует вывоз из Орды 6,5 тыс. т соли, 2078 т воска и почти 4 тыс. т осетрины. Соль тогда была дорогим товаром, её добыча в Крыму и низовьях Волги давала ханам Орды немалую прибыль, а донская и волжская осетрина, как и чёрная икра, уже в ту эпоху были востребованным деликатесом городских верхов Италии. Воск активно потреблялся не только на свечи, но был критически важным для итальянских мануфактур при производстве лучших сортов бумаги.
Обширные зелёные степи, от Дуная до Кубани и Волги, конечно же, давали и богатую продукцию скотоводства. В Орде установили строгий порядок кочевого землепользования и налогообложения степняков – ежегодно хану причиталась сотая часть приплода всех животных. Показательно, что по данным археологии средний рост крупного рогатого скота в цветущих южных степях Золотой Орды был почти на 10 см выше, чем у скота, разводившегося тогда на территории лесной Руси. Венецианский дипломат Барбаро пишет о степных стадах почти восторженно: «Прекрасные крупные быки, причем в таком количестве, что их хватает даже на итальянские бойни. Их гонят в Польшу, а некоторую часть направляют через Валахию в Трансильванию, кроме того в Германию, а оттуда уже ведут в Италию…»
Но конечно главным богатством степей были кони – ещё и главная «военная техника» той эпохи. Их экспорт приносил Орде, ханам и их купцам-«уртакчи» впечатляющую прибыль. По свидетельствам арабских документов, средний конь у Волги стоил 5–6 динаров, а в Индии продавался, минимум, в 30 раз дороже! Хотя логистика такой торговли через Иран и Афганистан была крайне сложна, но очевидцы описывают табуны до 4 тыс. лошадей, разом уходивших из ордынских степей на юг. Любопытно, что тем же путём в Индию купцы Орды везли и русские льняные ткани, пользовавшиеся высоким спросом – в афганском Герате, «воротах Индии», семь веков назад владимирский и ростовский лён продавался с прибылью 300 %.
Ещё больший барыш давала торговля мехами, ведь Орда в эпоху расцвета контролировала все пути, связывавшие основные торговые города с бескрайними лесами по обе стороны Урала. Средневековые арабские купцы, частые гости в ордынских мегаполисах на Волге, с восторгом пописывают «буртасских» (мордовских) рыжих и чернобурых лис, медвежьи и волчьи шкуры от черемисов, бобровые и куньи меха от коми-пермяков. Из зауральской Югры по Каме в ордынское Поволжье поступали самые ценные меха той эпохи, горностаи и соболя.
Путешественник XIV в. Ибн Батута описывает, как в ордынском городе Маджаре (ныне север Пензенской области) встретил купца из испанской Андалусии. Там же, в городе посреди мордовских лесов, который несколько лет был столицей Золотой Орды, марокканец Батута наблюдал, как местные купцы готовились к поездке в «страны мрака», к полярному Уралу, чтобы вести «немой торг» с аборигенами северной тайги и тундры, меняя горностаев и соболей на стеклянные бусы.
«Горностай – лучший сорт мехов, он чрезвычайно бел. В Индийских землях шуба из него стоит 1000 золотых динаров. Соболь ниже его; шуба из него стоит 400 динаров. Одна из особенностей этих шкур та, что в них не забираются вши…» – пишет Ибн Батута и подчёркивает, что на Крайнем Севере ордынские купцы приобретают меха, достаточные для такой шубы, меняя их на цветное стекло ценою в Поволжье не более 1 динара.
Пушнина из Орды шла и в западном направлении. Объёмы экспорта беличьих шкур, самого ходового меха той эпохи, поражают и в наши дни. Например, только в 1392 г. в Генуэзскую республику привезли 1,2 млн. беличьих шкур! В 1394 г. Венеция купила в Орде 480 тыс. шкурок. Этот мех не был элитным товаром, стоил не дорого, но его вывоз из Орды давал в Италии не менее 100 % прибыли. Небольшие партии ордынской белки в ту эпоху продавались даже в Египте и Южном Йемене.
Ассортимент работорговли
Рассказывая об ассортименте международной торговли средних веков, нельзя обойти и такой специфический «товар», как живые люди. Экспорт рабов был важной составляющей ордынской коммерции. Воображение нашего современника сразу нарисует страшные картины, как злые кочевники массово барыжат несчастными покорёнными русичами. Но экономическая реальность эпохи расцвета Золотой Орды была иной. Русские отнюдь не доминировали в качестве живого товара – основную массу экспортных невольников из Золотой Орды составляли кочевые тюрки, семь веков назад столь же чуждые господствующей монгольской верхушке, как и лесные народы.
Русские жили куда дальше от основных центров работорговли, их было сложнее отловить в дремучих лесах, к тому же княжества северо-восточной Руси пользовались сравнительно высокой автономией. Карательные походы ордынцев на Русь случались не каждое десятилетие, тогда как работорговля шла ежегодно, а многочисленные роды тюрок, кочевавших в степях от Дуная до Урала, напрямую подчинялись монгольской элите – были банально ближе и доступнее для властей и работоргового бизнеса.
При этом в степях у кочевников куда больше была развита продажа в рабство собственных детей и родичей – в условиях нередкого падежа скота при особенностях полукочевого образа жизни, где не требовалось слишком много рабочих рук, постоянно возникал избыток лишних ртов. Тогда как у землепашцев, наоборот, в силу трудоёмкости их хозяйства переизбытка рабочих рук не было, поэтому своих продавали куда меньше, даже в голодные годы. Упрощённо говоря – пастухов для воспроизводства кочевой и полукочевой экономики требовалось меньше, чем пахарей и жниц в оседлом хозяйстве.