Неожиданная Россия
Шрифт:
Последний русский царь Николай II благоволил наследнику Бонапарта и назначил «принца Луи» в чине генерал-майора командовать гвардейским уланским полком. И здесь претенденту на трон Франции пришлось на военном параде дисциплинированно приветствовать президента Французской республики, прибывшего с официальным визитом в Петербург.
В начале XX столетия этот французский «принц» командовал Кавказской кавалерийской дивизией. Повоевать в боях за Россию ему не пришлось – единственной заслугой Бонапарта на русской службе стало подавление волнений в городе Кутаиси во время революции 1905 года.
Этим, прямо скажем, не самым героическим эпизодом и завершилась многовековая история иностранных наёмников из Европы на службе русских царей.
Глава 12. Забытые греки
Выходцы из бывшей Византии значили для России не меньше, чем наёмные специалисты из Западной Европы
Общеизвестно, что Пётр I массово принимал на службу западноевропейцев, «немцев». Более продвинутые в отечественной истории помнят, что систематическое приглашение «немцев» на русскую службу началось задолго до Петра, а кроме них охотно принимали и различных «литвинов», выходцев из Речи Посполитой. Но совсем мало знают у нас третий источник иностранных специалистов, активно использовавшийся много веков. «Греки» – так их называли наши предки. Точнее – бывшие византийцы, православные подданные Османской империи, либо эмигранты, бежавшие в страны Западной Европы после падения Константинополя.
Из этих «греков» у нас в лучшем случае вспомнят только Софью Палеолог и её свиту. В реальности этот источник грамотных специалистов активно существовал вплоть до Петра I, и даже много позднее…
«Отпустил князь своего посла Юрия грека…»
Бывшие византийцы – православные люди, сохранявшие традиции грамотности, восходящие ещё ко временам расцвета античности. Да и сама Османская империя, сменившая Византию, до начала XVIII в. являлась вполне высокоразвитой мировой державой. Часть «греков», не желавших жить под султаном, оказалась в Италии или во владениях Венеции, не менее высокоразвитом регионе той эпохи. Словом, единоверцы-«греки» были для допетровской Руси важным источником квалифицированных специалистов. Их первый массовый «призыв» не случайно совпадает с дебютом Московской Руси на международной арене.
Первые послы Ивана III к дожам Венеции, миланскому герцогу или Римскому папе были именно «греками»: Георгий Перкамота, Дмитрий и Мануил Ралевы, Мануил Ангелов и пр. «Послал князь великий в Венецию и в Медиолан Мануила Аггелова грека…», «Отпустил князь великий своего посла Юрия грека Траханиота к цесарю Фредерику…» – типичные записи русских летописей конца XV столетия.
Мануил Ангелов, посол московского князя при дворе Миланского герцога, входил в круг общения знаменитого Леонардо да Винчи. Именно там и тогда, в «Медиолане»-Милане, одном из мегаполисов Западной Европы той эпохи, русские послы, и среди них грек Мануил, озвучили первые геополитические претензии Москвы – заявив, что русский монарх «благороднее и сильнее всех королей Венгрии, Чехии и Польши вместе взятых».
Одним из первых русских послов в Дании был Юрий Траханиот, потомок византийского аристократического рода, известно с X в. Именно Траханиот ровно пять с половиной веков назад, в 1469 г., приехал в Москву с проектом брака первого русского государя и последней византийской принцессы. Племянник упомянутого Юрия, тоже Юрий или Георгий, по прозвищу «Малый», был уже не только русским дипломатом, но и занимал при дворе Василия III одну из высших должностей – хранителя печати и казначея, осуществляя всё «техническое» руководство внешней политикой.
«Грек Георгий, по прозвищу Малый, казнохранитель, канцлер и главный советник владыки Московского» неоднократно упоминается Сигизмундом Герберштейном, автором знаменитых «Записок о Московии». Посол германского императора характеризует обрусевшего грека как «мужа выдающейся учености и многосторонней опытности», приводя примеры необычайного внимания князя Василия III к своему «канцлеру».
Именно тогда, в эпоху греческого «канцлера», в Россию «со святой горы Афонской» попадает и греческий монах Максим, в миру Махаил Триволис. Сегодня в святцах Русской православной церкви он известен как «преподобный Максим Грек», причисленный к лику святых на исходе XX в., вместе с Дмитрием Донским и Андреем Рублёвым. При жизни российская биография учёного грека не была лёгкой – будущий святой, в юности учившийся в Италии и наслушавшийся пламенных проповедей знаменитого Савонаролы, немало критиковал светские и духовные власти новой родины. Но даже долгое монастырское заключение не помешало Максиму Греку оставить богатейшее философско-публицистическое наследие и немало повлиять на молодого Ивана Грозного.
Хранители античных знаний
Из двух крупнейших осколков Византии, лишь Константинополь пал в бою, зато Трапезундская империя сдалась на восемь лет позже, в 1461 г. и без вооружённого сопротивления. Её аристократия переселилась в уже османский Стамбул, где «греки» вплоть до ХХ в. составляли значительную часть населения. Они же, оставшиеся православными византийцы, ещё четыре столетия после падения Константинополя составляли основу гражданского чиновничества Османской империи – масса султанских послов или наместников на Балканах и в Румынии были константинопольскими «греками». Православие и происхождение от византийцев совсем не мешало им вполне выгодно служить султану и халифу…
Далёкий от современной Греции, расположенный у юго-восточного побережья Чёрного моря «греческий» анклав на месте бывшей Трапезундской империи процветал под скипетром султанов не одно столетие. Например, в 1682 г. в османском Трапезунде основан «Фонтистерий», большой православный университет со значением куда больше регионального. Южнее Трапезунда располагался греческий город Халдия – главный источник драгметаллов в Османской империи. Там бывшие византийцы добывали для султана серебро, за что были освобождены от налогов, обязательных для всех немусульман в халифате (напомним, что турецкий султан тогда был еще и халифом всех «правоверных»). Руководство рудниками осуществляли греки – фактически существовала процветающая автономия православных в центре халифата. В XVIII столетии, через четыре века после падения Византии, в Халдии посреди Османской империи вовсю строились греческие библиотеки и огромные православные храмы.
Сравним всё это, например, с судьбой морисков и марранов (насильно крещёных в католичество мусульман и иудеев) в Испании той же эпохи – их почти сразу заставили поменять веру, а всего через столетие после католического завоевания, подвергли преследованиям инквизиции и полностью изгнали за пределы Пиренейского полуострова. На фоне этой массовой депортации – видимо первой в истории современной Европы – четыре столетия жизни православных византийцев под султаном, при всех сложностях, можно считать примером терпимости и симбиоза. Что вполне схоже и с отечественной практикой, когда казанские мусульмане вполне уживались с властью православного царя.
Относительное благополучие бывших византийцев в османской Турции способствовало сохранению не только вероисповедания, но и знаний, традиций, технологий. Для допетровской Руси это значило многое – не просто наличие ещё одного, наряду с Западной Европой, крупного источника «заморских» грамотеев и специалистов, а именно наличие таковых без религиозного барьера. Ведь в прошлом вероисповедание значило даже больше, чем этническая принадлежность.
На «греков» в XVI–XVII вв. не распространялись многие ограничения, характерные на Руси для иноверцев-«немцев». Бывших византийцев куда охотнее пропускали через границу и принимали в русское подданство. В Москве признавали и аристократические титулы, относящиеся к эпохе Византийской империи. Былых «архонтов» приравнивали к князьям. Так в 1592 г. сын Ивана Грозного торжественно принял на русскую службу «родича греческих царей» Мануила Мусхополоса. При Борисе Годунове в «государев двор» с княжеским титулом были зачислены Дмитрий Солунский и трое его сыновей – потомки византийских архонтов Фессалоник («града Солунь» на русском языке той эпохи), второго по величине мегаполиса Византийской, а потом Османской империи.