Неожиданная Россия
Шрифт:
«Для бережения истинныя православные веры…»
Византийские аристократы при русском дворе, не только являлись высокообразованными носителями древних имперских традиций и управленческих навыков, но и служили живым доказательством идеологического тезиса о Москве «третьем Риме». Несколько случаев переселения знатных греков в Россию приходится даже на трудную эпоху Смутного времени.
«Выезд» греков на Русь вновь усиливается при первых Романовых – к тому времени Османская империя уже испытывает первые признаки упадка. Бывшие византийцы, хотя и сохраняют «за турком» относительную религиозную автономию, но многие из них ищут варианты карьеры и жизни у единственного на планете православного самодержца – выражаясь языком русских документов той эпохи, «для бережения истинныя православные хрестьянские веры и не хотя служити басорманскому турскому царю».
По подсчётам современных историков, за первую половину XVII в. княжеские титулы в России признали всего за двумя фамилиями выходцев из Центральной и Западной Европы. Зато среди «гречан», тогда же переселившихся на Русь, фамилий с подтверждённым княжеским титулом насчитывается девять – а ведь бывших византийцев в Москве при первых Романовых служило заметно меньше, чем разнообразных «немцев» со всех концов Европы. Процедура подтверждения аристократических и дворянских званий для иностранцев была достаточно сложной, с привлечением свидетелей и экспертов. Но для «гречан» она облегчалась авторитетными на Руси рекомендациями от иерархов Восточных православных церквей.
«Гречане» несли на Русь прежде неизвестные здесь знания и навыки. В Московском государственном историческом музее хранится рукопись, созданная почти четыре столетия назад – первый труд на русском языке по теоретической геометрии. Его автор в дарственной надписи царю Фёдору Михайловичу, первому из династии Романовых, подписался как «Ивашко князь Елизаров сын Альбертус Долмацкой». Этот дальний родич Палеологов, последних византийских императоров, и прямой потомок архонтов Далмации «выехал» на Русь в 1628 г. Подтвердив свою родословную, он получил титул русского князя, а прежние учёба и служба в Константинополе, Венеции, Париже и Лондоне позволили «Ивашке князю» создать на русском языке вполне фундаментальный трактат, объединявший как античные знания, так и новейшие для той эпохи достижения западноевропейской науки в области геометрии.
Пока греческий князь писал в Москве впервые звучащие на русском теоремы о «сильных» и «тёмных» (т. е. прямых и тупых) углах, на другом конце страны «сын боярский» Степан Греченин в 1636 г. возглавил одно из первых русских посольств в Монголию. Этот выходец из бывшей Византии ранее прославился в Москве сомнительными «алхимическими» опытами, по итогам был сослан в Томск и, как грамотный специалист, оказался руководителем посольства к потомкам Чингисхана. Из своей дипломатической миссии ссыльный грек тогда привёз уникальный китайский шлем, украшенный золотыми иероглифами и надписями на санскрите – подарок монгольских лам русскому царю, ныне хранящийся в Оружейной палате Кремля.
Спустя пару поколений, накануне эпохи Петра I, квалифицированные выходцы из бывшей Византии заметны практически во всех сферах русской жизни. Примеров тому масса – начиная от братьев Иоанникия и Софрония Лихудов, основателей Славяно-Греко-Латинской академии, возникшего в 1687 г. первого российского вуза, и заканчивая совсем неожиданными. Ведь самый первый завод по добыче серебра в России – притом в страшно далёком от византийских рубежей Забайкалье! – создали именно «греки». Сын выходца из Константинополя, иркутский и нерчинский воевода Иван Власов в 1684 г. организовывал первую экспедицию за серебряной рудой на Аргунь, исток Амура. И первыми мастерами первого сереброплавильного завода в России стали Александр и Вениамин Левандиани, Спиридон Мануйлов и Семён Грек с сыном Иваном – натуральные «греки» в кавычках и без.
Московские корсары Леванта
Среди оказавшихся на русской службе «гречан» порою встречаются биографии, как будто придуманные самой изощрённой фантазией Коротко расскажем об одной из них – достойной авантюрного романа, но вполне реальной, подтверждённой сохранившимися в архивах документами XVII в.
В августе 1627 г. в Архангельск на английском корабле прибыл некто, как позже записали в Посольском приказе – «Юрий Иванов, родом греченин Трапизона города». То есть византиец из Османской империи по имени Георгий, сын некоего Иоанна из Трапезунда. Русские документ той эпохи определили род его деятельности, как «гайдуцкая служба». Одиссея «греченина» внушала – начинал плавать по Чёрному и Средиземному морям на кораблях, возивших хлеб в Стамбул, а продолжил уже у алжирских пиратов. «Ходил для добычи с арапы на море под немецких людей» – так это записано русским языком XVII века. В Москве, куда доставили «греченина» из Архангельска, подозревали, что тот у алжирских корсаров был не невольником, «у турских людеи на катарге с ыными полоняники», а вполне натуральным пиратом.
В «Шпанской земле», т. е. у берегов Испании, корабль «греченина» попался кастильским галерам. И по итогу византийский Григорий Иванович оказался «в Брабанской земле», во Фландрии. То есть этот реальный исторический персонаж действует в одном месте и одном времени с литературным капитаном Диего Алатристе, героем ныне популярной исторической фантазии Артуро Перес-Реверте. Из «Брабанской земли» православный грек как-то попадает служить уже на голландский корабль. В одной из морских баталий грек в который раз оказывается в плену – уже английском. В Лондоне начала XVII в., между прочим, существует не такая уж маленькая греческая колония, ведь бывшие византийцы и подданные Османского султана, торгуют и живут по всему миру. С помощью соотечественников «Юрий Иванов, родом греченин» покидаете «немецкие земли». т. е. уплывает из Англии, дабы попасть в Россию с простой целью – «служить государю всея Руси верою и правдою, слыша к иноземцем царьское жалованье».
Обоснованно подозревая в «греченине» опытного пирата и квалифицированного наёмника, его после детального допроса в Посольском приказе, зачисляют на русскую службу, в «греческую роту» – дают 12 рублей «жалованья за выход», как тогда называли подъёмные, и кладут внушительную зарплату, аж 30 копеек в день. Большие деньги для той эпохи, в разы выше жалования московских стрельцов.
«Греческой ротой» тогда именовалось особое подразделение регулярных русских войск, укомплектованное бывшими византийцами, включая даже вернувшихся в православие янычар. Вместе с иными частями «греческая рота» ежегодно несла вахту на степной границе с Крымским ханством.
Во время неудачной Смоленской войны в 1632 г. наш грек – успевший в Москве жениться, завести детей и стать «Юрием Трапезондским» – вновь попадает в плен, теперь к «литовским людям». В плену Юрий выдаёт себя за итальянского дворянина, благо после многолетнего пиратствования хорошо знает все средиземноморские наречия. Диковинный пленник, если верить его позднейшим показаниям, даже общается с самим польским королём Владиславом IV. В итоге мнимого «итальянца» освобождают, и он из Кракова едет в Амстердам, откуда второй раз плывёт в Архангельск…
Так в 1633 г. византиец вновь оказывается в Москве, где знали о том, что пленённый «греченин» подозрительно хорошо принят врагами – на Юрия даже завели дело об измене, а его русскую жену и детей сослали из столицы в Устюг. Вернувшегося грека допрашивают высшие чины Посольского приказа. Ведь византиец принёс ценнейшую для России информацию о посольстве крымского хана к полякам – благо бывший подданный Османского султана хорошо говорит и на тюркском наречии.
Греческая слобода за Яузой