Неожиданная Россия
Шрифт:
В разгар Северной войны со шведами каждый вернувшийся из Пекина казённый караван позволял формировать до пяти новых пехотных полков. Стремясь контролировать торговлю с Китаем и максимизировать прибыль, Петра I предпринял беспрецедентные меры, чтобы не допускать к этой коммерции лиц без «проезжих грамот», то есть без государственных разрешений. Сибирских воевод по приказу царя обложили драконовскими штрафами – по 1000 руб. за каждого русского подданного, уличённого в нелегальной торговле с китайцами.
Частным купцам разрешалось посещать Китай только в составе казенных караванов, а ценнейшие виды пушнины – соболь и черно-бурая лисица – были объявлены «заповедными товарами», государственной монополией. Все имевшиеся у частных лиц соболя и чернобурки подлежали сдаче в казну по твердо установленным ценам. Вскоре к этой госмонополии присоединят и «камчатских бобров», то есть мех каланов, который оказался крайне востребован на китайском рынке.
Помимо сибирских мехов, составлявших тогда около 70 % русского экспорта в Китай, казенные караваны везли в Пекин западноевропейские зеркала и моржовую кость. Обратно вывозили в основном шёлковые и хлопковые ткани – не зря все цветные хлопчатобумажные сукна в России той эпохи именовались «китайкой».
«На границах ради купечества взберётся удобное место…»
Власти империи Цин, понимая всю заинтересованность России в китайской торговле, не раз пытались использовать её как средство политического давления, периодически под разными предлогами препятствуя пропуску караванов. К тому же маньчжуров, правивших в закрытом от мира Китая, смущало частое появление в Пекине внушительного количества русских торговцев – с каждым казённым караваном их приходило несколько сотен.
В итоге в 1727 году, после инициированного маньчжурами пятилетнего перерыва в караванной торговле, стороны договорились, что помимо караванов, Россия и Китай будут вести и пограничную торговлю. «На границах ради купечества взберётся удобное место и оградится оградою…» – гласил новый договор.
В следующем году 350 солдат Якутского полка построили на границе с империей Цин (ныне граница Бурятии и Монголии) специальную торговую слободу, получившую монгольское имя Кяхта. Впритык китайцы построили свой купеческий посёлок Маймачен – в переводе с китайского «Торговый город». На следующие полтора столетия именно «кяхтинский торг» станет главным центром всей русско-китайской коммерции. Уже к середине XVIII века, в общем объеме внешнеторгового оборота России, на долю Кяхты приходилось 8-10 %.
В 1757 году империя Цин окончательно замкнётся от мира. По указу императора Хунли из страны выдворят всех иностранных торговцев, сохранив лишь два внешнеторговых центра – порт Кантон (Гуанчжоу) на юге, и Кяхту-«Маймачен» на севере. В 1758 году Пекин посетит последний казённый караван из России, после чего коммерция с Поднебесной окончательно перейдёт в пограничную Кяхту.
Радикальные изменения затронут и организацию торговли с Китаем. Указ новой императрицы Екатерины II в августе 1762 года отменит прежнюю госмонополию: «Китайский караван отдать в вольную торговлю, и позволить всем, кто бы ни пожелал, на границе торговать с платежом пошлин… И для такого ныне вольнаго в Китай торга прежде учинённые запрещения отставить и всеми товарами торги производить невозбранно».
Свободный торг с Китаем в Кяхте облагался пошлинами – наши купцы платили в казну 23 % от стоимости закупленных китайских товаров и 18 % от продажной цены отечественных. От пошлин освобождались транзитные европейские товары (т. к. с них уже была взята пошлина на западной границе России), а также наиболее необходимая в нашей стране продукция Китая – хлопок и шёлк-сырец.
Единственным товарами, полностью запрещёнными в торговле с Поднебесной, стали лишь оружие и драгметаллы. Китай тогда был не только самым населенным, но и богатейшим государством мира. Весь XVIII век он в обмен на свои шелка, чай и фарфор получал от западноевропейских купцов значительную долю всего обращавшегося на планете серебра, добывавшегося тогда главным образом в испанских колониях Южной Америки. И часть этого пришедшего от европейских коммерсантов драгметалла в свою очередь поступала из Китая в Россию в обмен на сибирские меха.
Российские же власти, в целях преумножения в стране запасов драгметаллов, запретили оплачивать китайские товары монетой – их полагалось обменивать на меха или иную продукцию.
Мамонт и белка для китайского рынка
Уже через десятилетие «вольнаго торга» пограничная Кяхта далеко обогнала по оборотам торговлю Астрахани, до того на протяжении двух столетий по праву считавшейся ведущим центром русской коммерции с Востоком. За вторую половину XVIII столетия внешнеторговые обороты России с Китаем вырос в 16 раз – с 533 тыс. руб. до более чем 8 млн. К концу того века торговля с китайцами превышала 60 % всей азиатской торговли нашей страны.
70-75 % всех русских товаров, экспортировавшихся в Китай, составляла пушнина. При том в Поднебесную шла главным образом дешевая белка, но в огромных количествах. С 1768 по 1785 годы в Кяхте ежегодно продавалось от 2 до 4 миллионов беличьих шкурок. В 1781 году здесь продали китайцам в обмен на серебро рекордное количество – 6 млн белок!
Второе место после белки занимал горностай, его в Кяхте китайцы ежегодно закупали от 140 до 400 тыс. шкурок. И естественно особо ценным предметом русского вывоза в Китай оставался соболь – на исходе XVIII века в Кяхте продавалось от 6 до 16 тыс. соболиных шкур ежегодно.
Даже знаменитая «Российско-Американская компания» осваивала Аляску именно с целью поставки мехов на китайский рынок. Добытые русскими промышленниками на Алеутских островах и приполярном побережье Америки меха каланов, морских котиков и песцов продавались китайцам в Кяхте, на севере Поднебесной, или на юге Китая в Кантоне (Гуанчжоу). Там одна шкурка «морского бобра»-калана в начале XIX столетия продавалась по 100 руб. серебром.
Впрочем, весь XVIII-й и первую половину XIX века Россия была для Китая источником ещё одного востребованного и крайне необычного товара. Ежегодно в поднебесную через Кяхту продавалось несколько сотен пудов мамонтовых бивней. Центром их «добычи» в ту эпоху был приполярный Жиганск, острог на севере Якутии. Один пуд мамонтовой кости три века назад стоил как десяток крестьянских лошадей, а объёмы продаж ископаемого товара в Китай были таковы, что учёные Поднебесной в ту эпоху искренне считали мамонта живым обитателем Сибири.
Поскольку китайцы всё же знали, что туши и костяки мамонтов всегда находят в земле и никогда не встречали на поверхности, они делали «логичный» вывод – мамонт похож на огромного подземного крота. «Далеко на севере, в стране русских, близ Ледяного моря, имеются кроты величиною со слона. Они живут в земле и умирают, едва лишь коснётся их дуновение воздуха или луч солнца… Мясо этих животных холодно, как лёд. Оно целебно для больных лихорадкой. Зубы их сходны с бивнями слонов. Уроженцы севера делают из них миски, гребни, рукоятки для ножей…» – записано в XVIII столетии в энциклопедии китайского императора Канси по итогам торговых контактов с русскими.