Неожиданное наследство
Шрифт:
«Выпей молока. Тебе пойдет на пользу».
От изумления она даже не поблагодарила его. Молоко было теплым и сладким, и она отлично помнила, как ей потом захотелось спать. Она словно тонула и тонула в постели, на нее снисходил покой.
Кристина заставила себя перевернуться на бок, заставила себя открыть глаза и подумала: «А вдруг Гарри вчера что-то подсыпал в молоко. Я чувствую себя так, будто выпила снотворного». Она посмотрела на часы: почти полдень. Обескураженная, она резко села, схватила конверт и медленно вскрыла его. Пальцы слушались ее плохо, будто все были большими, как шутили в школе.
Предчувствуя беду, Кристина задрожала. «Что-то случилось», – подумала
Самую сильную боль ей причинило то, что прилагалось к письму, – чек на сто фунтов, подписанный женщиной, которая увела Гарри. Уже потом Кристина заставила себя признать, что только из лени Гарри решил вложить чек в конверт, а не обналичить его.
У него, естественно, денег не было. Кристина знала это не хуже его, или, вероятно, лучше. Но мысль о том, что он посмел откупиться от нее деньгами другой женщины, больно ранила душу и унижала. Ей казалось, что она больше никогда не научится уважать себя.
Гарри воспринял бы эту ситуацию по-другому. Кристина знала: для него сто фунтов – это сто фунтов, кто бы их ни заплатил. Для нее же все выглядело так, будто он не только бросил ее, но и нанес удар в самое сердце.
Кристина смотрела на цветистую, в завитушках, подпись, и ей казалось, что та навсегда впечаталась в ее мозг. Сто фунтов! Сто фунтов, заплаченные другой женщиной за то, чтобы она стерла из своей памяти годы любви и самопожертвования. Чтобы забыла те оскорбления, которыми осыпал ее Гарри, когда напивался; забыла все усилия, потраченные ею на то, чтобы удержать его от выпивки, чтобы он смог выйти на сцену и сыграть свою роль. Забыла бесчисленное количество унижений перед агентами и режиссерами; забыла, сколько раз ей приходилось им врать, что Гарри «приболел», что он приходит в себя после «гриппа», что во всем виноваты доктора, которые неправильно прописали ему лекарство. Забыла годы препирательств с домохозяйками, со сборщиками налогов, с управляющими гостиниц, которые не хотели отдавать их чемоданы, пока они не расплатятся. Годы попыток разбудить злого, мучающегося похмельем мужчину, чтобы успеть на ранний поезд; годы обиды за то, что при общении с чужими людьми Гарри в мгновение ока превращался в обаятельного человека, умеющего делать тонкие комплименты, обладающего великолепными манерами и заставляющего других женщин завидовать ей. Сто фунтов за то, чтобы уничтожить воспоминания, которые просто не могут быть уничтожены!
Кристина прижала руки к лицу.
– Я не могу вам этого рассказать, – повторила она. – Я этого никому не смогу рассказать.
Глава 6
Элизабет, возбужденная, полная впечатлений от танцев, вбежала в дом.
– Я шикарно провела время, – сообщила она, обнимая Кристину, затем целуя Питера. – И новое платье имело ошеломляющий успех. Честное слово.
– Я очень рада, – ласково проговорила Кристина. – А Агнес тоже понравилось?
Элизабет состроила гримасу.
– Думаю, да. Но Агнес, между прочим, полная тупица. Она здесь единственная моя ровесница, поэтому мы с ней подружились, но она страшно жеманная. Сомневаюсь, что мужчинам это нравится. Вчера она почти весь вечер просидела с жирным подполковником авиации, который, между нами, слишком много выпил.
– А ты, как я понимаю, все время танцевала?
– Почти все, – ответила Элизабет и с озорным видом добавила: – Луна светила, знаете ли.
Она шутила, и Кристина надеялась, что ничего плохого не случилось. Ей претила мысль, что свежая
– Для меня есть письма? – спросила Элизабет, глядя на столик в холле.
– Кажется, нет, – ответила Кристина. – Нет, точно нет. Сегодня утром почтальон принес только письмо от сборщика налогов.
– Не понимаю, – задумчиво произнесла девушка.
– В чем дело? – встревожилась Кристина. – Что ты ждешь?
– Ой, всего лишь приглашение работать в цветочном киоске на деревенском празднике.
– Каком празднике?
– Неужели вы о нем не слышали? – удивилась Элизабет. – Его каждый год устраивают в Парке. С начала войны его устраивали для сбора средств для Красного Креста, а в этом году – просто так. Там деревни графства будут соревноваться, кто больше заработает денег. В общем, несколько месяцев назад мы решили, что приз должен достаться Грин-Энду.
– И ты будешь торговать в цветочном киоске?
– Я всегда там торгую на празднике. Агнес мне помогает, а у Питера просто талант уговаривать людей покупать цветок в петлицу, который им совсем не нужен. Правда, Малыш?
– В прошлом году я заработал три фунта, пятнадцать шиллингов и шесть пенсов, – гордо объявил Питер. – Естественно, многие давали мне больше, чем стоил цветок.
– В общем, нужно постараться и в этом году установить рекорд, – подвела итог Кристина.
– Ой, если бы вы помогли, было бы просто здорово! – воскликнула Элизабет. – Но я не понимаю, почему приглашение еще не пришло. Мне известно, что леди Стабингтон разослала их еще неделю назад.
– Это леди Стабингтон решает, кто будет торговать в киосках? – спросила Кристина, встревожившись.
– Конечно, – ответила Элизабет. – А разве в нашей деревне есть что-нибудь, чем леди Стабингтон не распоряжается? Должна признать, что праздник она организует великолепно.
Как только Элизабет поднялась наверх, Кристина поспешила к телефону и набрала номер доктора. Спустя мгновение она услышала голос Люси Бейкуэлл:
– Алло?
– О, миссис Бейкуэлл, это вы? Это Кристина. Мне нужно спросить вас кое о чем. Вы не слышали, кто должен торговать в цветочном киоске на празднике в этом году?
После короткой паузы Люси Бейкуэлл ответила:
– Я действительно слышала кое-что, но надеялась, что это неправда. Как я понимаю, Элизабет не получила приглашение?
– Да, не получила.
– О, дорогая, я сожалею. Это очень нехорошо со стороны Маргарет Стабингтон. Я, конечно, поговорю с ней, но сомневаюсь, что от этого будет польза.
Кристина ничего не сказала Элизабет, но за обедом чувствовала себя так, будто над ней тяжелой тучей нависло дурное предзнаменование. Если леди Стабингтон из-за нее намерена ставить палки в колеса детям из «Четырех ив», не будет ли лучше, если у них появится другой опекун?
У нее еще были живы воспоминания детства, как вся деревня разом настраивалась против кого-то и как этот несчастный не мог ничего сделать, чтобы исправить положение. То, как жители деревни немилосердно преследовали свою жертву, независимо от ее положения и звания, напоминало средневековье. Чтобы не подвергаться постоянным нападкам со стороны окружающих, гонимые предпочитали уехать.
«Конечно, – думала Кристина, – в том, что касается меня, ситуация не так плоха. Это мой дом, я здесь родилась». Но ее мучили тревога и довольно сильный страх.