Неожиданное наследство
Шрифт:
– Ну, началось все с того, что он принялся прогонять меня со своей земли, – ответила Кристина. – Видишь ли, я нарушила границы чужих владений.
– О, представляю, как он на вас набросился. Наверняка был страшно груб. Теперь вы поняли, что он собой представляет.
– Сначала он был груб, а потом сказал много такого, что заставило меня задуматься. Он считает, что все тут настроены против него. Тебе известно почему?
– Наверное, потому, что он ужасно злой и у него дурной характер. Он из тех, кто любого выведет из себя.
– Это не та причина, почему он считает,
– Полнейшая чушь! – фыркнул Дональд.
– Для него это не чушь, – сказала Кристина. – Полагаю, его всю жизнь унижали из-за искалеченной ноги. Для него это стало своего рода наваждением, он как собака, которая думает, что каждый, кто к ней приближается, хочет навредить ей, и поэтому кусает первой.
– Вот это да! – взорвался Дональд. – Неужели вам стало жалко его? Да вы послушайте, что он говорит, взгляните на то, что он творит.
– Я ничего не могу с собой поделать, – призналась Кристина. – Мне его жалко. Я действительно считаю, что он враг сам себе. Можно, я отнесу ему персики?
– Можете делать с ними что хотите, – тихо и угрюмо ответил Дональд, поворачиваясь к ней спиной.
– Спасибо. Уверена, ты не пожалеешь о своем решении. В конце концов, ты же получил удовольствие, собирая их.
– Мне кажется, вы делаете ошибку, – сказал Дональд. – Но… ладно, меня это не волнует. – Он подошел к камину, оперся локтями на каминную полку и принялся пинать каминную решетку мыском туфли.
Кристина подняла тяжелую корзину.
– Спасибо, Дональд. Я очень благодарна тебе за то, что ты с уважением отнесся к моему решению. Если оно действительно окажется ошибочным, я тебе расскажу. Завтра же после обеда схожу в Манор. Утром я собираюсь в Мелчестер. Хочешь поехать со мной?
– Зачем? – Казалось, это слово с трудом пролезло сквозь плотно сжатые губы мальчика.
У Кристины создалось ощущение, что он снова удалился от нее на многие мили, снова вернулся в свой собственный мир, куда ей не было ходу.
Она направилась к двери.
– Я хочу купить пианино и радиоприемник, – сказала она, – и было бы неплохо, если бы ты помог мне с выбором.
– Пианино и радиоприемник? – недоверчиво, изумленно повторил Дональд. – Но зачем?
– О, ну должно же быть в доме что-нибудь, что могло бы меня воодушевить, – небрежно ответила Кристина. – У нас пугающе тихо. А когда вы пойдете в школу, а у Питера начнутся уроки, станет еще хуже. Спокойной ночи, Дональд, и спасибо тебе.
Кристина почти закрыла дверь, когда услышала его голос:
– А вы играете на пианино?
– Да, и довольно неплохо. А что?
– Просто интересно, – с деланым безразличием ответил Дональд.
Закрывая дверь, Кристина улыбалась. В своей комнате она поставила корзину с персиками в угол и прикрыла тряпкой.
Заснула она не скоро. Она лежала и прокручивала в голове проблемы с Дональдом и с Майклом Фарли. Третье, но в той же степени важное место в ее мыслях занимало ее собственное
«Думаю, я тоже была наказана», – сказала себе Кристина, имея в виду долгие годы изгнания из дома. Но ее грехи еще не искуплены, и штрафы, которым она подверглась, еще не выплачены сполна. «Пока это не касается детей, я готова платить». Она знала, что говорит это от всего сердца. Приходские дрязги! Да, Гарри посмеялся бы над сложившейся ситуацией, посчитав ее пустяковой, для Кристины же она – огромная и реальная проблема. «Как-нибудь я ее обязательно решу», – подумала она, засыпая.
Утром, спустившись к завтраку довольно поздно, она нашла на своей тарелке записку от Дональда.
«Я ушел на весь день», – значилось на листке без обращения и без подписи.
Кристина расстроилась, однако все это не стало для нее неожиданностью. Она догадывалась, что Дональду будет стыдно или, возможно, неловко встречаться с ней за завтраком и делать вид, будто ничего не случилось. И она предполагала – хотя для этого не было никаких оснований, – что он не поедет с ней в Мелчестер именно потому, что ему очень хочется поехать.
Кристина поехала одна. Элизабет была занята тем, что готовила комнату к приему гостя, которого ждали к вечеру. Судя по всему, майор авиации Джойнсон с готовностью принял приглашение, и Элизабет, повязав косынкой свои роскошные волосы, драила весь дом и пыталась добиться того, чтобы все сияло и блестело.
– Такое впечатление, мисс, будто мы ждем самого короля, – обиженно сказала миссис Поттон. – «Мне эта дверь не кажется чистой», – заявило мне их юное сиятельство. «Я мою ее уже семь лет, мисс, – говорю я ей, – и будь на ней шесть дюймов грязи, вы бы не заметили, а сейчас привередничаете». Наглость какая, разговаривает со мной так, будто я плохо знаю свое дело.
– О, не обращайте внимания, миссис Поттон, – попыталась успокоить ее Кристина, улыбаясь. – Вы же знаете, что значит быть юной. Я только надеюсь, что он хороший молодой человек.
– Я тоже на это надеюсь, – сказала миссис Поттон. Ее уязвленная гордость была удовлетворена не полностью. – В душе мисс Элизабет очень добрая, но я не потерплю, чтобы вмешивались в мою работу.
– В этом нет надобности, честное слово, – продолжала увещевать ее Кристина. – Но я помню, как однажды поехала и купила потрясающую шляпку, чтобы понравиться одному человеку. Наверняка и у вас сохранились такие же воспоминания. Просто мисс Элизабет хочется произвести впечатление на своего молодого человека, и разве можно осуждать ее за это?