Неожиданность
Шрифт:
Забава тут же спросила Богуслава:
— Так мой муж еще вчера обычным человеком был?
— И сегодня тоже. А поносил кобылку — на сегодня сила и кончилась.
— Что ж ты мне не сказал? — обрушилась супруга на меня, — я тут избесилась вся!
— Не успел. Да и не думал, что это так для тебя важно.
Меня сгребли родные руки любимой, прижали к ее великолепной груди.
— Пошли скорей в нашу спальню!
Не подвел боярский психоаналитик! Мы ушли, народ остался поболтать. К столу я вернулся через полчаса и один. Забава решила сегодня
Увидев меня, Ванька захохотал.
— А я сижу и думаю, что это Богуслав нудит? Переговорено уж это все двадцать раз! А он, оказывается, чтобы друга выручить, с хитростью подошел! Сам хитер, но такую штуку первый раз вижу!
Наина ласково глядела на своего хитреца. Да, да, конечно…
Я тебе, милый, за жизнь много всяких штук покажу…
Мы все еще были полны энергией, ослаб только ведун. Игорь еле сидел с закрытыми глазами, часто ныряя головой в тарелку. Богуслав его заботливо поддерживал.
— Надо его в кровать тащить, — сделал вывод я. — Ваня, ухватывай, понесли!
Неожиданно Игорь открыл глаза.
— Я домой пойду. Люба горевать будет, если я тут останусь…, — и опять клюнул головушкой вниз.
— Делать нечего, — сказал Богуслав, — если мы его сейчас уложим, так он ночью один упрется — греха с ним потом не оберешься: или зарежут, или ограбят. Надо ведуна на лошадь грузить, и везти к жене.
Кое-как вывели Игоря к конюшне, закинули на самую тихую мою лошадку Зорьку, и повезли утомленного лекаря домой. Иван вел кобылку в поводу, я поддерживал ослабшего слева, чтобы не свалился, волхв справа.
Люба на лай Потапа вылетела махом. Метнулась к мужу.
— Что с ним? Ему плохо?
— Ему слишком хорошо! — сурово отозвался Богуслав. — Устал очень, не рассчитал свои силы. Кровать мужу постелена?
— Конечно, конечно.
Куда-то дойти Игорь уже был не в состоянии, пришлось его отнести. Посадили на кушетку, помогли Любе раздеть и уложить супруга.
— Ты его завтра попои чем-нибудь от похмелья, — толковал Любаше волхв, — да дай покушать типа студня, только жидкого и горячего.
Мне подумалось: вот и хаш в дело пошел.
— Пить Игоряша при этих делах отвар клюквы любит, только ведь ее не укупишь.
Ну, клюковка это хорошо, промочегонит, весь токсин из крови выгонит вместе с поганым ацетальдегидом. А куда же ягода делась?
— В этом году у клюквы неурожай что ли? — поинтересовался я.
— Да весь рынок ею завален! Но дорого. Любимая доченька из родителей все деньги выкачала, чтобы мужа уважить. Три дня уж на одной каше сидим. Сегодня опять пришла на какие-то новые глупости помощи требовать. Тут же я ее выставила из дому, сказала, что больше на ее дармоеда ни рубля не дам, а она мне — я с голоду умру! Раньше выслушаешь такие россказни, сердце кровью обливается! Что хошь несчастному ребенку отдашь! А теперь — иди на кухню каши поешь! Не издохнешь. И вообще, пусть тебя любимый муж кормит. Дочь в слезы и убежала. Ну да у нас, баб, слезы дешевы. Как с кого копейку выжать или на своем
Я тут же отсыпал из кошеля пять рублей.
— Хватит на еду и на клюкву?
— С лихвой!
— Вот и сбегай с утречка, прикупи всего.
— Спасибо!
— Вам с Игорем за доброту вашу спасибо.
На том и простились. Мы с Ваней вернулись домой, боярин отправился в княжий терем. Возле калитки нас поджидал один из братьев Олега.
— Меня Тит зовут. Я сторожить пришел.
— А чего не вошел?
— Собака уж больно грозная.
— Ну пошли.
Представил его Марфе.
— Вот с ним вместе сегодня ночью караулить будешь. Их трое станет ходить. Братья нашего конюха, Олега. Живут вместе, что-то общее в запахе должно быть.
Марфа потянулась, понюхала.
Затем кивнула.
— Учуяла?
— Гав! — очень коротко.
— Вот и умница!
Тит от нашего общения между собой просто ошалел. Завел сторожа в сарай к кирпичникам — познакомил с дежурным. Им сегодня был Ярослав.
— Карауль. Периодически можешь к парню забегать, греться. Утром брат отпустит.
Выдал било с колотушкой.
— У меня под окнами не стучи — сплю очень чутко, тревожить будешь. Налавчиваться можешь с другой стороны дома. Вот когда мы с Марфой в поход уйдем, бренчи и кричи что хочешь и где хочешь.
Глава 23
С утра накрапывал маленький дождичек, налетали порывы ветра. В целом было как-то неуютно. Вспоминались стихи отца:
В сентябре улетали грачи,
Осень билась в окошки туманами.
Дед Иван тосковал на печи,
Дед Иван воевал с тараканами.
Он давил их куском кирпича
И травил их какой-то отравою,
А они на него по ночам
Наступали несметной оравою.
Меня тоже тянуло в такую погоду потосковать на печи, желательно, конечно, без боевых тараканов. Но коллектив единодушно проголосовал за поездку, и мы стали седлать коней. Теперь каждый это делал сам — в походе сноровистого конюха рядом не будет.
В голову лезли разные мысли. У различных народов были разные походы с разнообразными целями. Анабазис Александра Македонского, ледовый поход Багратиона, ледовый поход добровольческой армии, разнообразные блицкриги всех мастей и оттенков. Но похода, чтобы спасти миллионы людей и всю человеческую цивилизацию, еще не случалось. Это воистину — Великий Поход! Поэтому готовиться к нему надо в любую погоду.
— А я, как сегодня силу получу, не Зорьку, а Ветра подыму, он меня нипочем не пнет! — мечтал вслух оседлывающий рядом своего каурку Ванюшка.
Налетел очередной порыв ветра. Хотелось скаламбурить: вот вас с Ветром и унесет ветром! — но я сказал другое.
— Надо бы нам, Ваня, епанчи накинуть, а то вдруг ливанет. В этих плащ-палатках, глядишь, и не промокнем.
— Знамо дело не промокнем! Я их вчера еще олифой промазал.
Потом Иван озаботился о любимой.
— Наинушка! Надо бы и тебе одеться.