Неожиданность
Шрифт:
— Да вроде да, — поражаясь ведьминой информированности, ответил я.
— И у меня прошли. Нас с тобой с непривычки обоих одинаково накрыло. Здесь в дело не вся сила идет, а ее тонкий лучик. Вроде как кусочек, оттенок радуги. И почему-то он у тебя такой же мощи, как у меня. Развил его в будущем?
— Да, — сказал я, — на особых инструментах: телевизоре и мониторе. На телевизоре с детства развивал, очень старался.
— Хватит вы о ерунде! — заорал наш пылкий влюбленный, — отдадут мне Настю или могилу ее покажут?
— Это как Аннушка
Богуслав опять упал на кровать и зарыдал. Мы с Пелагеей переглянулись, развели руками — ну что тут можно сделать?
— Я ухожу. Дальше пусть с вами Ксюшка валандается, — заявила Большая ведьма, и ушла.
Лицо древнерусской худобы приобрело привычное выражение наглой беспардонности и дурости. Я отсчитал ей честно заработанные деньги.
— Довольна?
— А то!
Споров не было.
— Ты все видела, что мы тут творили? — спросил я у бабенки.
— Бабушка от меня ничего не прячет! — дерзко заявила продажная давалка, — она меня этим учит. Мне скоро Большой Старшей у ведьм делаться, надо все про все знать!
— Может хоть годок просто в старших походить? — скептически усмехнулся я, — не высоко ль сразу то замахиваешься?
— В самый раз. Чему меня эти две старые дуры, Меланья да Гореслава могут выучить? На молоденьких, особо наглых ведьм орать? В колдовстве я гораздо сильнее их обеих вместе взятых, а народом надо уметь командовать, как это делала бабушка: повела бровью, одно-два слова проронила, — и побежали, поскакали ведьмы в разные стороны, исполнять то, что Большая Старшая делать велела.
Да, и я таких руководителей повидал, правда очень мало, и о колдовстве от них речь даже и не шла. К сожалению, мне это искусство предоставлено судьбой не было.
— Скажи тогда, Большая, как нам боярина-то унять? Вон его как корежит всего!
— Может мне к нему под бочок умоститься? Глядишь и утешу… Недорого совсем встанет!
— Ты мне здесь свои шлюшные замашки брось! Не ко времени. Если не можешь ничего другого предложить, иди лучше в обеденный зал и там твори, чего хочешь!
Оксана была конечно права. Нет другого способа отвлечься от прежней любви, кроме как прилипнуть к новой избраннице. А ей, с ее ведьминскими умениями, перекуковать любую красавицу раз плюнуть. Можно было бы и попробовать, кабы на месте Славы другой мужчина был. Только Богуслав — человек-кремень. Он чуть из этого нового капкана выкарабкается, от одной мысли, что пока во Франции его любовь пропадала, он тут на дешевенькую киевскую проститутку польстился, возьмет да и повесится.
Выход был только один — древнерусский, исконный — выпить водки. И какими бы успокаивающими, трижды
Но боярин очень горд, а Ксения может подсунуться с неуместным замечанием, произносить которые она изрядная мастерица. Может враз всю малину мне обгадить! С этим надо было разбираться немедленно, пока не втюхался в свежеподанное дерьмо.
— Ксюха, у меня к Богуславу серьезный мужской разговор, присутствие чужого человека нам будет в тягость.
— Чужой, а кто тут чужой? Я? Я в доску своя!
Пока она пела эти сладкие речи, я успел донести ее худосочное тело до выхода, распахнуть дверь и выкинуть будущую Большую и Старшую, ставшую в этот момент от женской злобы небольшой и страшной, в коридор, после чего запер дверь на задвижку. Задвижка сразу же взялась рывками ползти назад. Во как! Оксана отказа не приемлет!
Я жестко двинул запор в закрытое положение и наложил закрывающее заклятие, подаренное мне Антеконом 25. Минуты две понаблюдал за тщетными попытками коридорной умелицы.
Видимо, в ход пошли все известные людям методы. Задвижка пыталась прыгнуть с силой вперед, поерзывала вперед-назад, проворачивалась вокруг собственной оси — все безрезультатно. Магия антеков всегда значительно превосходила человеческую. Сказали нельзя открыть — значит нельзя.
Теперь дверь можно только вышибить вместе с косяком. Ксения не пренебрегла и этим вариантом. Раза три она ударила своим тщедушным телом в преграду. Но то ли вес в 45 кг оказался слишком незначительным для борьбы с препятствием, то ли киевские столяры-плотники не пожалели древесины на изготовление двери с коробкой (смешно было бы ее жалеть в 11 веке, когда Киевская Русь стоит в сплошной чащобе!), но этот метод тоже оказался неэффективным.
В общем, вся Оксанкина джига в сочетании с киевским гопаком оказалась слаба против величавого подземного хоровода Антекона 25 и тысяч антеков. Как говорили в 20 веке — здесь ваша не пляшет!
На детские коридорные выкрики:
— Все бабушке скажу! — я не обратил никакого внимания.
Можете хоть свою «Черную книгу» приволочь, открыть этот запор могу только я.
Богуслав лежал вниз лицом и тихо всхлипывал. Да, ослаб опытнейший воевода, невзгоды сломили железную волю умного весельчака. Впрочем, неизвестно еще как бы я себя вел, неожиданно лишившись Забавы. У каждого из нас есть свое слабое место.
Как же его вытащить опять к водке? Какой-нибудь простенький трюк, наверное, не пройдет. Начнешь его звать выпить, а он тебе буркнет — вот один и пей, а мне это ни к чему. Или зарычит: что ты меня, как девицу обхаживаешь? Успокоить хочешь? Сам иди и успокаивайся! И дальше будет думать, то ли веревку как в прошлый раз идти мылить, то ли как Аннушка в реку сигануть.
Подойти надо как-то нетрадиционно, чтобы он меня, а не я его пьянствовать звал. А как? Задачка не из простых… Я присел на свою кровать, и стал ломать голову.