Неожиданность
Шрифт:
Загалдели всей толпой.
— Да, да…
— Ладненько.
Принесли пиво и водку. Пить пока не стали, забот полон рот. Подошел опять именинник.
— Всем обеспечены?
— Все отлично. А сколько тебе лет будет?
— Тридцать семь.
Убежал. Начали собираться гости. Пожалуй, первой пойдет «Шотландская застольная» Бетховена. Очень уместно будет: Легко на сердце стало, забот как не бывало… И: бездельник кто с нами не пьет! Заменим Бетси на Машу, и все будет отлично. Отец очень любил эту песню, а я, можно сказать, на ней вырос. В ту пору ее пел известный баритон Ворвулев. Кстати,
— Слушайте, молодцы — это будет первая наша вещь здесь. Я пою, вы подыгрываете.
Сначала они путались и запинались, но к концу наловчились. Получалось хорошо.
— А почему ты раньше ее не пел?
— Негде было. Все по рынку ошивались. А песня застольная, про водку. Написали двое: музыку немец, а стихи — русский дьякон, священник. Ну, типа, как мы с Ярославом. Я мелодию, он слова. У кого к чему талант. А на прошлой гулянке меня не было.
— А мы-то были!
— И никто вам не мешал. Поэт у вас свой, песен я пою кучу, мелодию бери любую, никто не препятствует. Да, думаю, если навалиться кучей, придумаете и музыку.
— Она будет плохая!
— А кто с вас требует хорошую?
Эта мысль их как громом поразила. Сидели, разинув рот.
— Что вы за мной, как коровы за пастухом бредете? А умер я завтра, уехал на родину, женился на богатой — мало ли что. Сейчас меня ведун учит. Если выучусь, с вами бродить не буду. Они за одного клиента получают, как вы всей толпой за полгода. Уйду, не раздумывая. А вы что, опять нищенствовать будете? И сейчас лето, ходить хорошо. А зимой, в снег, лед и мороз? Я бродить по базару не буду. По Руси гонять, тем более. А наставник мне с каждого больного платит, как мы всей кучей за месяц зарабатываем. И что, я от таких денег зад буду морозить? Плюс кормит, поит, живу у него. Одеть в зиму хочет, я пока отказываюсь. А работа плевая: посмотрел с ним вместе на пациента, потом занял того беседой после лечения, пока ведун отдыхает и деньги посчитал. Говорит: живи и учись хоть двадцать лет.
— Может еще кто нужен?
— Берут учить только со способностями. И еще — другие денег не платят, кормись и живи как хочешь.
— А может у нас способности есть?
— Есть на руках шерсть. За десять лет на весь Новгород двоих нашли, я третий. А ходят, просятся многие. И меня учат, а будет ли прок, неизвестно. Так-то. А теперь обкатаем главную на сегодня песню. Она, даст бог, заработок вам надолго даст.
— Это которую на рынке петь нельзя?
— Именно ее.
Отпели и отыграли будущего лидера хит-парада.
— А чем же именно она хороша?
— Потом поймете.
Потихоньку собирались гости. Я учил Ивана.
— Деньги бери, когда человек подойдет. Как бы не махали от стола, не ходи. Стой, жди. И не дай бог, пойдешь к тому, с кем я работаю сам. Мне тут пение не главное. Мне купец один позарез нужен.
— Зачем он нам?
— Вам незачем. А мне просто необходим. Больше я тебе ничего не скажу, не по вам дело.
Никого во главе стола, кроме хозяина дома, не было. Видимо, старшина придет впритык или опоздает. Гости уже все собрались. Но пока не начинали. Акинфий запаздывает. Его, похоже, подождут. Тут решительной походкой,
Купчики радостно загалдели, начали здороваться. Вновь пришедший сел во главе стола, оглядел собрание и негромко поздоровался. Опять всплеск радости. То ли народ веселится от приближения выпивки, то ли пришел человек, вызывающий радость.
— Пошли, — сказал я, и повел ватагу на отведенное место.
Взял половчее домру. Хозяин махнул рукой — пора. Я громко начал:
— Мы поздравляем уважаемого именинника с тридцатисемилетием! Желаем несокрушимого здоровья, счастья и успехов в торговле!
Потом, сбив придуманный мной же распорядок действий, спел песню о славном Дормидонте. Мои не растерявшись, поддержали. Видимо такие здравицы и поздравления еще приняты не были. Народ не пил и не ел, удивленно шушукаясь. Купчина сиял, довольный произведенным эффектом. Ясно было: полтинник уже окупился. Народ надо веселить, а торжественную часть сворачивать. И я рванул «Шотландскую застольную» со своим переводом, стилизацией имен и алкогольных напитков под Древнюю Русь. Тут купцы не стали даже ждать окончания песни великого композитора. Вино и водка полились рекой, полетели в глотки гуси-лебеди.
Акинфий что-то говорил хозяину, тот уважительно слушал. Допев, я выставил резервный голос, а сам отправился подхарчиться. Интересно, о чем говорит старшина? Надеюсь, не учит, как гнать безголосых щенков в шею? А его мнение обо мне не очень плачевное? Отогнав тревожные мысли, решил принять допинг для поднятия куража. Крякнул сто грамм водки, заел. Тепло пошло по жилам.
Прибежал Дормидонт.
— А зачем молодой поет?
— А разве мы договаривались, что я целый вечер буду глотку драть?
— Да Акинфий требует!
— А у меня с ним договор?
— Денег добавлю!
— Для такого человека и так спою.
Запил все съеденное взваром и пошел к коллективу. Подошел к Ивану, негромко спросил:
— Которая песня?
— Шестая.
То, что надо. Подергал певуна за рукав, отстранил. Пора показать класс. Вышел вперед и объявил:
— Новгородская купеческая! Исполняется впервые.
Такого здесь еще не слышали. Слушатели подогреты, можно начинать. И полилось: за Новгородское наше купечество выпьем и снова нальем! Я пел про трудности и опасности, дождь и вьюгу, разбойниках и беспощадных схватках… Никто не пил и не ел, боялись шелохнуться. Закончив, поклонился им в пояс. Затем, после небольшой паузы, когда они понимали, что чуду искусства наступил конец, рев потряс стены. Половина бросилась ко мне.
— Ты — молодец! Поразительно!
Ребята сзади купались в лучах моей славы. Один, правда, достоин большего. Я подтянул Ярослава к себе.
— Хочу представить, — автор стихов этой песни.
Волна народного почитания накрыла поэта. Его обнимали, жали руки. Нас обоих звали выпить именно сейчас, с ними. Это я уже видел в кино в будущем. Всем хочется сказать: да мне никто отказать не может. Я, знаешь, с кем пил? И великолепные певцы, и известные спортсмены уходят в никуда.
А Ярослава уже повлекли, куда не надо. Я догнал восходящую звезду и в корне это пресек, решительно выдернув его из чужих рук.