Неожиданный роман (Мой нежный ангел)
Шрифт:
— У вашего сына сильное сотрясение мозга, — сказал он. — И большая внутренняя гематома. На данном этапе мы ничего не можем сделать — только ждать, пока спадет опухоль. Если она не спадет или будет увеличиваться, потребуется срочное хирургическое вмешательство.
— Вы хотите сказать, придется вскрывать череп?
Врач кивнул, и Лиз негромко ахнула от ужаса.
— Но ведь это… Скажите, Питер будет… Он будет… — Ей не хватило слов, и она замолчала.
— Пока ничего не известно. Возможны любые варианты — от самых худших до наиболее благоприятных.
На данный момент
— Можно мне побыть с ним?
— Можно при условии, что вы не будете мешать врачам и не станете его тревожить. Только покой может ему помочь. — Дик Вебстер разговаривал с Лиз сквозь стиснутые зубы, словно она была его личным врагом, а ей казалось, что это он ее враг — уж больно он был жестким, профессионально бесчувственным. Она мгновенно возненавидела его за это. Единственное, что несколько оправдывало Дика Вебстера в ее глазах, это то, что он, похоже, сделает все, чтобы Питер был здоров.
— Я не стану мешать, — сказала она тихо, и Дик отвел ее в палату и показал, где ей следует сесть, чтобы «не путаться под ногами», как он выразился. Опустившись на стул в изголовье кровати Питера, Лиз осторожно взяла сына за руку. На одном из его пальцев был надет кислородный датчик. Стол за изголовьем тоже был заставлен какими-то медицинскими приборами с экранами, по которым медленно ползли светящиеся зигзаги. Лиз ничего в них не понимала, но, судя по тому, как спокойно Дик Вебстер смотрел на них, состояние Питера было стабильным.
— Где вы были, когда это случилось? — грубовато спросил он, и Лиз захотелось отвесить ему пощечину.
— В суде. Я адвокат. С детьми оставалась наша домработница. — Тут она вспомнила, что сама спустила из бассейна часть воды, и острое чувство вины пронзило ее словно удар кинжала.
Дик хмыкнул.
— Я так и понял, — коротко сказал он и вышел в коридор, чтобы поговорить со своим ординатором и дежурным врачом. Через несколько минут он вернулся.
— Дадим ему еще часа два, а потом — наверх, в операционную, — сказал он, и Лиз тупо кивнула. Все это время она сидела, сжимая руку Питера, и ей начинало казаться, что его пальцы стали чуть теплее.
— Могу я поговорить с ним? — спросила она. — Он меня слышит?
— Вряд ли, — ответил Дик Вебстер и нахмурился.
Лиз показалась ему совсем бледной — едва ли не бледнее Питера, но, в конце концов, она, видимо, была очень светлокожей, как все рыжие.
— С вами все в порядке? Как вы себя чувствуете? — осведомился он.
— Нормально, — произнесла Лиз.
— Вот и хорошо, — с удовлетворением заметил врач. — А то здесь некому с вами возиться, если вы грохнетесь в обморок. Почувствуете, что вам невмоготу, лучше выйдите в коридор, посидите там. Если будут какие-то изменения, вас позовут.
— Я никуда не пойду, — твердо ответила Лиз. Даже когда погиб Джек, она выдержала все. Еще не хватало — терять сознание! Ей, правда, очень не нравилось, как с ней разговаривает этот человек, но сиделка в коридоре сказала, что Дик Вебстер — один из лучших врачей в клинике. Ради Питера Лиз готова была терпеть его сколько угодно. Что до его манер, подумала она в его оправдание, то, возможно, это
— Питер!.. — позвала она негромко. — Очнись, Питер! Поговори со мной. Скажи хоть что-нибудь! Это же я, твоя мама, неужели ты меня не слышишь?!
Он не отвечал. Лиз почувствовала, как отчаяние овладевает ею, но она постаралась взять себя в руки. Она не могла, не имела права проигрывать. Только не в этот раз!
— Очнись, Питер! — снова позвала она. — Ну пожалуйста! Я люблю тебя, милый, проснись!
Она повторяла это заклинание снова и снова, не замечая, что слезы градом катятся из ее глаз.
— Услышь меня, Питер! Ответь! Где бы ты ни был, ответь своей маме. Не уходи, не оставляй меня, Питер!.. — звала Лиз, но Питер не отвечал.
Так прошло полтора часа. В четыре пополудни в палату снова заглянул Дик Вебстер. Он знал, что никаких изменений нет, но решил дать Питеру время самостоятельно прийти в сознание, чтобы потом точнее оценить его состояние.
Питер пока так ни разу и не пошевелился, но его руки стали ощутимо теплее, а цвет лица улучшился. Что касалось Лиз, то она выглядела даже хуже, чем вначале, когда она в панике ворвалась в клинику и увидела сына на каталке. Она выглядела просто ужасно, и Дик немного смягчился. Он даже спросил, не хочет ли Лиз позвонить отцу мальчика, но она только покачала головой, ничего не объясняя.
— Нет.
— Но отчего же? По-моему, это было бы разумно, — осторожно сказал Дик. Он собирался настаивать, но в глазах Лиз было что-то такое, что заставило его передумать. Быть может, недавний развод, подумал он, или что-то в этом роде…
— Как угодно. — Он пожал плечами.
— Его отец погиб восемь месяцев назад, — неожиданно сказала Лиз. — Мне некому звонить.
Она уже позвонила домой и сказала детям и Кэрол, что Питер жив, но без сознания, и что она не будет звонить снова до тех пор, пока сын не придет в себя. Пока Лиз разговаривала с детьми, голос ее звучал спокойно, не выдавал, что она чувствовала в действительности.
Зачем давать волю чувствам и пугать семью. Но про себя Лиз не переставая молилась, чтобы бог спас ее сына и не дал ему соединиться с отцом на небесах. Она очень надеялась, что бог позволит доктору Вебстеру этому помешать.
— Прошу прощения, мне очень жаль, — пробормотал Дик и снова исчез, а Лиз опять стала смотреть на неподвижное лицо сына. Она так пристально вглядывалась в его застывшие черты, что у нее заслезились глаза. Прошло еще немного времени, и Питер, и приборы на столе, и вся комната начали медленно вращаться, но Лиз скорее бы умерла, чем призналась в этом даже самой себе. Она просто не могла позволить себе упасть в обморок. Только не сейчас, когда она могла потерять сына! Лиз уже решила, что не даст ему умереть, но для этого ей нужно было сначала преодолеть собственный страх, растерянность и малодушие.