Непара из Таиланда
Шрифт:
Виктор указал на длинного и широкого крокодила в центре водоема. Прищурившись, он прикинул расстояние между собой и крокодилом, примерился с видом заправского толкателя ядра, а потом сильно-сильно откинулся назад, держась за пошатывающиеся перила, и мощнейшим движением тела послал курицу навстречу крокодилу!
Курица полетела в крокодила вместе с удочкой, но мы этого уже не видели. Перила не выдержали богатырского размаха и мощного удара и сломались надвое в момент броска. Виктор рыбкой полетел вниз, а за ним и я, поскольку тоже стоял, навалившись на перила.
Защитная сетка, конечно
Я выскочил из лужи, как пробка, выпучив глаза и отплевываясь. Рядом ворочался и то ли ругался, то ли ржал Виктор, которому я придавил ногу.
Наконец он сел в луже и попытался вытереть грязное лицо рукавом.
– Ничего не сломал? – спросил я.
– Вроде нет, – фыркнул он. – Но какой полет, а! А это всё он виноват, – и он гордо похлопал себя по животу.
Вспомнив, где мы находимся, я испуганно оглянулся. Удивительно, как отличается одна и та же местность в зависимости от того, добавлены туда крокодилы или нет. Там, наверху, было жарко, приятно пахло цветами, было шумно и скучновато. Здесь, всего лишь несколькими метрами ниже, было прохладней и несравнимо ужасней. Откуда-то доносился нестерпимый смрад, – то ли от остатков крокодильей еды, то ли от их же дерьма. В воздухе вились тысячи комаров, которых не было наверху. И близко, очень близко была смерть. Она ощущалась в воздухе, который пах опасностью, мощью бронированных тел, агрессией, тупым желанием разорвать все, что движется, и ужасом, – моим ужасом.
Осознав, что мы находимся в нескольких метрах от стаи шестиметровых крокодилов, я дернулся, словно мог залезть наверх по гладким отвесным стенам.
– Тихо, – схватил меня за руку Виктор. Он говорил медленно и спокойно, не сводя глаз с крокодильей стаи по центру. – Без резких движений. Крокодил автоматически воспринимает все, что бежит, как еду. Не дергайся. Они обожратые, сами вряд ли полезут.
– Понял, – выдавил из себя я, не в силах оторвать взгляда от крокодильей кучи, которая угрожающе пошевеливалась. Я даже не замечал, с каким трудом меня слушаются собственные губы.
Медленно вытащив из лужи доску, я почувствовал себя немного лучше.
Над нами в это время нарастал крик, который подняли туристы, видевшие наше падение. Там, наверху к сломавшимся поручням бежали со всех сторон люди.
– Как бы за нами вслед не попадали, – озабоченно сказал Виктор.
В это время я уловил в куче крокодилов резкое движение. Повернувшись, я обомлел от ужаса. Один из крокодилов все же решил посмотреть, что происходит в этом конце владений. Он направлялся к нам короткими резкими бросками, – остановится, резко рванет вперед, снова остановится. Но скорость у него была – просто стремительная!
Уже не надеясь, что крокодил примет нас за предметы местной флоры, я задрал голову и заорал что есть мочи суетящимся на ограждении туристам:
– Бросьте в него! Что угодно бросайте, пожалуйста!
Секунду ничего не происходило. В эту секунду крокодил сделал последний стремительный бросок и уже был на расстоянии метра от нас. Меня сковал ледяной первобытный ужас. Он был близко, очень близко, я видел его бугристую шкуру, когтистые лапы, между пальцами которых забилась грязь, видел зубищи и настороженные глаза с узкими вертикальными зрачками. Крокодил приподнялся на коротких лапах, вытащив из грязи широкую грудь, открыл и закрыл пасть, словно примеривался. Я замер и думал только о том, очень ли мне будет больно, когда он начнет меня жрать.
Сверху в крокодила посыпались камни, сумки, шляпы. Один парень даже бросил дорогую видеокамеру с оптическим прицелом.
Кое-что из этого попало в крокодила. Он приостановился, попятился, замотал недовольно башкой. В это время Виктор ткнул меня локтем в бок и кивнул вправо. Я увидел, что к нам идет подмога: служители спустили в вольер три лестницы, по которым к нам спускаются несколько сосредоточенных и поджарых парней.
Я думал, только в фильмах люди могут преодолевать три метра за час. Оказывается, и в жизни это возможно. Мне показалось, что парни спускались со своих лестниц несколько тяжелых часов. Что они идут к нам медленно, как по поверхности Луны. Хотя в реальности, я думаю, все это не заняло и двух минут.
Тем временем крокодил, ударенный объективом, отошел от удивления и снова приподнялся для атаки. Я выставил вперед доску, – она дрожала, будто я махал ей, как опахалом. Крокодил покосился на доску, очень ловко поднырнул под нее, и оказался рядом, совсем рядом! Он клацнул челюстями, но Виктор рванул меня на себя, и крокодил не достал всего миллиметр-два.
В это время два ближайших парня с веревками и одеялами в руках наконец-то скатились с лестниц, бросились к крокодилу и накинули одеяло ему на морду. Остальные в это время оперативно выхватили нас из лужи и очень бесцеремонно, едва ли не за шкирятник, потащили к лестницам. У меня дрожали колени, но по лестнице я едва ли не взлетел. Силы я потерял только на самом верху, когда до победы оставалась одна перекладина.
Достигнув наконец верхнего края вольера, я перевалился через него и упал на землю, как мешок с дерьмом. Ко мне тут же кинулись сочувствующие. Кто-то попытался меня усадить и держать мне голову, словно я только что упал с крыши небоскреба. А я больше всего сейчас хотел остаться один. Стоило огромных усилий не послать спасителей в отдаленное место. Но я молчал – ведь именно эти люди бросали вниз свои вещи, чтобы спасти меня.
Слава Богу, на лестнице уже появился грязный и обливающийся потом Виктор, который отвлек людей на себя. Упал на землю рядом со мной, Виктор сказал с лучезарной улыбкой:
– Живы, братишка! И какого хрена я вообще уехал из родной Мексики!
Эта фраза породила множество вопросов, но у меня не было сил, чтобы их задавать.
На этом развлечения кончились. Потом было долгое и нудное общение с администрацией парка и с полицией, и позорная посадка в автобус. Все эти часы, пока шли разбирательства, нашу группу продержали в автобусе. Поэтому люди были очень, – ну просто очень на меня злы. Кроме того, моя одежда стала похожа на грязные лохмотья, и общий мой вид подливал масла в огонь.