Непереплетённые
Шрифт:
Это ещё что такое?! Кто-то трясёт его, выдёргивая из глубин чудесной грёзы.
— Шоушенк! Шоушенк!
Дирк. Он шепчет Китону в самое ухо, отчего шёпот перестаёт быть шёпотом.
— Уходи!
Но Дирк не желает оставить его в покое:
— Шоушенк! Сейчас! Сейчас!
— Уходи! Не твой друг!
Дирк хватает его руку цвета умбры:
— Твоя рука — моя рука! Ты, я, сейчас!
Наконец, Китон садится на кровати. Дирк показывает пальцем на дверь:
— Ты, я, сейчас!
Вот уж чего Китону совсем не хочется, так это ввязываться в затеи Дирка, но он почему-то чувствует себя в ответе за этого недоделанного.
Сегодня
Повсюду в общежитии натыканы камеры наблюдения, но работают лишь некоторые из них. Это остатки системы охраны с тех времён, когда в этом корпусе кипела напряжённая деятельность. А теперь только двое охранников стоят на страже обделённых душой…
У двери, которая всегда заперта снаружи, Дирк вытаскивает из кармана карточку-пропуск «Граждан за прогресс» с фотографией серьёзного на вид мужчины.
— Чья потеря — моя находка, — приговаривает Дирк.
Ничего удивительного. Сплёты то и дело находят вещи, оставшиеся после «Граждан за прогресс».
Дик вставляет карточку в электронный замок, и дверь отпирается.
— Сезам! — говорит Дирк в своей обычной агрессивно-тупой манере. Китона разрывают противоречивые эмоции. Что делать? Ему очень хочется вернуться обратно в постель, но если он поступит так, а Дирк потом влезет в какую-нибудь передрягу, плохо будет всем. И Китон следует за бездушным сплётом в наполненную пением сверчков ночь.
В ярком серебристом свете почти полной луны Дирк пробирается к ограде — туда, где местные закидывали их камнями. Ограда высока, поверху идёт несколько рядов колючей проволоки, вымазанной транком. Стоит только уколоться — и свалишься без сознания, рискуя сломать руки-ноги, а то, глядишь, и шею. А поскольку они пока что в процессе сращивания частей, то Китон не удивится, если они просто рассыплются, как кубики Лего. От этой мысли ему становится нехорошо.
— Бессмысленно, — говорит он. — Не перебраться. Бессмысленно. — Он хватает Дирка за руку. — Назад. Поздно. Спать. Лучше, чем это.
Но Дирк выдёргивает руку и шагает вдоль ограды, пока не подходит к… дыре в проволочной сетке, как раз достаточной, чтобы в неё пролезть. Ясно, что сетку прорезали ножницами по металлу, и, скорее всего, снаружи. Китон раз слышал, как охранники жаловались, мол, местные всё время пытаются прорваться на территорию комплекса, потому что здесь лучшие на острове пляжи. Когда комплекс принадлежал «ГЗП», они вели себя осторожнее, потому что охрана стреляла по нарушителям без предупреждения. Но у стражников на службе Кэма при себе только транк-оружие, что не так пугающе, если ты не беглый расплёт. Дирк, должно быть, нашёл лазейку ещё позавчера и как-то замаскировал её. Теперь между ними и внешним миром нет преграды. Сердце Китона бьётся сильно, до боли, — того и гляди выскочит из груди.
— Нет! — вскрикивает он. — Не надо туда. Не сейчас. Не готовы. Никто из нас.
Сказать по правде, это не совсем так. Некоторые из них готовы. Китон уверен, что готов. Но Дирк — нет. Китон подозревает, что тот никогда не будет готов. Может быть, именно поэтому Дирка так тянет совершить побег.
Дирк смотрит на него с холодным любопытством.
— Ты, я? Фрэнк и Джесси? У полиции нет зацепок?
— Нет! — настаивает Китон. Не стоит отрицать — в его мозгу достаточно мятежных фрагментов, которым дыра в ограде кажется дверью в мир возможностей; однако личность Китона уже начала собираться воедино под влиянием его воли. Подводники. Они должны работать вместе ради общего блага, и в настоящий момент самым правильным будет вернуться в родную гавань. — Идём обратно! Спать. Забудь это!
— Ты проиграл, — пожимает плечами Дирк и обрушивает на голову несостоявшегося подельника камень, который прятал в руке. Китон падает без сознания.
8 • Кэм
Рингтон на телефоне Кэма уникален. Он создал его сам. Первые такты моцартовской «Маленькой ночной серенады», наложенные на песню «Эй, Джуд», наложенную на саксофонную импровизацию Колтрейна. Всё переплетается в совершеннейшем единстве. Чего нельзя сказать о личности Кэма. И всё же в моменты упадка духа эта музыка напоминает ему, что мэшап [18] может получиться как блестящим, так и режущим ухо — всё зависит от вкуса и прилежания его создателя. Однако когда этот рингтон звучит в два часа и девятнадцать минут ночи, он выводит Кэма из равновесия. Номер его личного телефона знают только несколько человек, звонить ему они станут, только если дело чрезвычайно срочное.
18
Мэшап — (иначе «мэш-ап», от сленг. англ. mash-up — «смешивать композиции», букв. «толочь», «сбивать») — неоригинальное музыкальное произведение, сделанное с помощью звукозаписи, при которой одно произведение накладывается на другое, часто похожее по звучанию, без изменений.
Кэм решает было подождать второго звонка, но Уна беспокойно ворочается во сне, а ему не хочется, чтобы она проснулась. Поэтому он торопится в ванную, закрывает за собой дверь и отвечает на звонок.
Как он и догадывался, новости не из приятных. Из общежития юношей был совершён побег.
— Поздравляю, у нас теперь двое беглых сплётов! — сообщает доктор Петтигрю, как обычно, обвиняющим тоном.
Ну и ну! Наряду с беглыми расплётами теперь появились и беглые сплёты. Дожили.
— Двое? Вы знаете, кто они?
— Тридцать девятый и Сорок седьмой.
— Имена, пожалуйста.
— Как будто у меня других забот нет, чтобы помнить их имена!
— А куда смотрел охранник?
— У него миллион оправданий. Я же говорил: по ночам там нужны усиленные наряды!
Кэм подавляет желание ответить резкостью. Конечно, «я-же-говорилом» делу не поможешь, но, как ни досадно это признавать, Петтигрю был прав. Однако Кэм не позволит выбить себя из колеи. Он намечает план действий: расставить по периметру посты, тем самым отрезав сплётам возможность уйти через ограду. Затем прочесать территорию. Самое главное — не дать им вырваться за пределы колонии. Если это случится, проблемы покатятся, как снежный ком, и тогда оставь надежду хоть что-то исправить.
Когда он выходит из ванной, Уна уже на ногах и одета.
— Они проверили, не угнан ли какой-то из автомобилей?
Ясно — она слышала реплики Кэма и догадалась о содержании разговора.
— Я обо всём позабочусь, а ты ложись спать.
— Оставь при себе своё дурацкое благородство! Тебе понадобится вся помощь, какая только возможна. — Она бросает ему брюки, а сама стягивает волосы лентой. На этот раз Кэм подавляет игривое желание сдёрнуть ленту с её волос.