Неписанная любовь
Шрифт:
Нико болтает со мной без умолку на протяжении всей посадки в самолет. Я стараюсь поддерживать разговор, а он, кажется, забыл о том, что меня укачивает, пока я не снимаю с себя пропотевшую толстовку и не запихиваю в рот таблетку Драмина8.
— Ты все еще плохо себя чувствуешь? — спрашивает он самым громким шепотом из всех
— Вроде того?
— Почему?
К счастью, от необходимости отвечать меня спас не кто иной, как Рафаэль.
— Николас? — зовет его отец с сиденья позади меня.
— ?Si, Papi? (Да, папа?).
— Ты не против поменяться со мной местами?
Он слегка хмурится.
— Почему?
— Потому что мой иллюминатор не открывается.
— Хм, — Нико наклоняется и шепчет мне на ухо: — Papi (Папа) любит летать с открытым иллюминатором, потому что он пугливый как кот.
Что ж, Рафаэль будет очень разочарован, когда узнает, что я предпочитаю, чтобы оно было закрыто.
— Нико, — говорит Рафаэль слишком серьезным тоном.
— Хорошо.
Они меняются местами. Поскольку Рафаэль купил четыре билета, чтобы никто не сел рядом, Нико растягивается на двух больших сиденьях.
— Пристегнись, пожалуйста, — Рафаэль встает и ждет подтверждающего щелчка двух металлических деталей, сцепляющихся друг с другом.
Мое сердце, которое и так бешено колотилось, грозит разорваться, когда Рафаэль проскальзывает в щель между мной и сиденьем напротив моего.
Я никогда раньше так остро не ощущала присутствие кого-то еще, и мое тело замирает, когда он протискивается мимо меня, чтобы занять свое место.
— Привет, — говорит он, усаживаясь в кресло рядом со мной.
— Привет, — я смотрю в его темно-карие глаза.
Нам редко выпадает шанс быть так близко друг к другу, и я не совсем понимаю, как я к этому отношусь. С одной стороны, мне трудно отвести взгляд, а с другой — я отчаянно пытаюсь уклониться от его глаз.
К счастью для нас обоих, он портит момент, поднимая шторку иллюминатора.
— Нет! — я поспешно накрываю его руку своей.
— Тебе не нравится смотреть в окно?
— Абсолютно нет.
Он хмурится.
— Почему?
Поскольку мое самосохранение было потеряно где-то между рукавом и салоном первого класса, мне нечего терять, если я буду откровенна.
— Это усиливает мою тревогу.
— Хм.
— Что?
Он на мгновение задумывается.
— Чего ты боишься больше всего? Клаустрофобии? Крушения? Турбулентности? Взлета или посадки?
— А есть вариант «все из вышеперечисленного»?
Его губы слегка изгибаются в уголках.
— Ты так сильно ненавидишь полеты?
— Абсолютно
Он игнорирует мое предложение и спрашивает:
— Сколько раз ты летала на самолете?
— Два.
— За всю свою жизнь?
— Нет, за последний месяц.
Он гримасничает.
— Конечно, два раза за всю жизнь. Одной поездки мне было бы достаточно.
Он наклоняет голову.
— Но ты согласилась поехать в эту поездку.
— Потому что это важно для него, — шепчу я, показывая большим пальцем на ряд позади нас.
Я никогда не предполагала, что Нико захочет, чтобы я присоединилась к нему и его отцу в поездке, чтобы создать неизгладимые визуальные воспоминания, но раз уж меня пригласили, я не могла отказаться. Даже после того, как Нико уговорил отца поменять первоначальную поездку в Европу на тропический отпуск, плохо подходящий для тех, кто хочет скрывать свои шрамы как можно дольше.
Рафаэль смотрит на меня самые долгие пять секунд в моей жизни.
— Спасибо, — его горло заметно сжимается от сильного глотка. — Это много для него значит.
Прилив тепла разливается по моей груди, но обрывается, когда сообщение о взлете заканчивается, и самолет резко начинает двигаться.
Мое дыхание становится все более поверхностным, когда самолет катится к взлетной полосе, и моя смертельная хватка на подлокотниках становится все крепче, когда костяшки пальцев побелели от недостатка крови.
Рафаэль поднимает взгляд от моих рук.
— Ты должна была сказать мне об этом.
Я смеюсь себе под нос.
— И что бы ты сделал?
— Предложил Ксанакс9?
— И сразу бы дал его мне?
— Нет, но я бы направил тебя к кому-нибудь, кто мог бы помочь. Или, по крайней мере, дал бы тебе несколько советов перед долгим полетом.
— О, так ты теперь эксперт по авиафобии?
— Если учесть, что когда-то я чувствовал то же самое, то да.
— Правда? — я подумала, что Нико шутит, потому что мне трудно поверить, что Рафаэль боится — или боялся — чего-то обыденного, вроде самолетов. Он кажется таким… сильным и стойким.
— Ага. Как ты думаешь, почему мне нравится летать с открытым иллюминатором?
— Если ты хочешь… — я сглатываю комок в горле. — Ты можешь…
— Все нормально.
Объявление о взлете начинает мигать на большом экране передо мной, напоминая мне обо всем, что может пойти не так во время полета. Я не могу отвести взгляд от короткого видеоролика, в котором рассказывается о спасательных плотах, аварийных выходах и о том, как важно сначала надеть кислородную маску на себя, прежде чем помогать кому-то еще.