Неписанная любовь
Шрифт:
— Хорошо, — уступаю я.
Нико вскидывает кулачок в воздух.
— Да!
Я поворачиваюсь лицом вперед и сосредотачиваюсь на цифрах, мигающих над дверью лифта.
Это всего лишь люкс, говорю я себе.
Двери раздвигаются, открывая вид на огромный пентхаус.
Подумать только, ты переживала из-за того, что будешь жить в маленьком номере.
Я на шатких ногах выхожу из лифта и попадаю в огромную гостиную с видом на Тихий океан. Светлые тона дерева,
Когда я росла с матерью — менеджером магазина и отчимом — репетитором по музыке, моя семья бронировала места на парковке для автофургонов и сетевые отели, а не пятизвездочные «люксы» с кухней шеф-повара, сауной и собственным балконом с джакузи, где с комфортом могут разместиться десять человек.
Все эти детали удивительны, но ничто не вызывает у меня большего восторга, чем белый рояль, стоящий перед пейзажем лагуны внизу. Я не могу описать безмятежный вид береговой линии, но он отличается от нашего озера дома. Белые волны. Разноцветные зонтики и полотенца на песчаном пляже. Пальмовые ветви колышутся на ветру, отбрасывая тени на людей, остановившихся полюбоваться видом.
Чувство спокойствия нахлынуло на меня, как одна из волн, разбивающихся о берег, и я хочу написать об этом.
Я хочу писать.
Не знаю, о чем будет песня, но ощущение знакомое, и я рада, что все-таки взяла с собой гитару.
Пальцы чешутся от желания взять ручку.
— Это…
— Потрясающе, — Нико прижимается лицом к двустворчатой стеклянной двери, занимающей всю стену.
— Я вижу что-то голубое, — говорю я, используя нашу игру как способ проверить его зрение. Если спросить его прямо, он только почувствует дискомфорт, поэтому я давно научилась использовать такие игры, как «Я шпион», чтобы узнать его состояние.
Улыбка Нико расширяется.
— Волны, на которых мне не терпится прокатиться! — он показывает знак Шака10, заставляя меня рассмеяться.
— Ты понял.
Он поглаживает подбородок.
— Я вижу… что-то зеленое.
— Пальмовые ветви?
Он качает головой.
Я осматриваю пляж в поисках чего-то зеленого, прежде чем замечаю это.
— Мусорные баки!
Он прижимается лбом к стеклу и щурится.
— Нет.
— Кусты?
На его лице появляется мрачное выражение.
— Разве это не очевидно?
— Эм… — черт.
У меня не хватает духу сказать Нико, что он снова столкнулся с цветовой дискриминацией из-за своего диагноза. В панике я оглядываюсь через плечо, надеясь, что Рафаэль ответит на мой сигнал бедствия.
Наши глаза на короткую секунду встречаются, после чего он подходит и смотрит на береговую линию.
— Может, это Элли нужно проверить свое зрение, потому что я, кажется, нашел.
— Может быть! — Нико смеется, заставляя глаза Рафаэля расшириться,
Давление в моей груди немного ослабевает, когда Рафаэль отвечает:
— Пляжные полотенца.
— Да! — Нико поднимает руку, чтобы отец дал ему пять.
Рафаэль на секунду ошеломленно смотрит на него, прежде чем ударить по его ладони.
— О. Пляжные полотенца, — я притворно хмыкаю.
— Все в порядке, Элли. В следующий раз ты выиграешь, — Нико с улыбкой похлопывает меня по руке, прежде чем уйти.
— Спасибо, что помог, — шепчу я Рафаэлю, когда Нико сворачивает налево и забегает в единственную комнату на этой стороне номера.
— У него и раньше были проблемы с различением розового и оранжевого, но зеленый и синий — это что-то новенькое.
— Знаю.
Его хмурый взгляд говорит больше, чем слова.
— Это моя! — Нико кричит из комнаты, а потом хихикает.
Угрюмое настроение Рафаэля, кажется, исчезает при этом звуке, а счастье его сына действует как целебный бальзам на его больное сердце. Контроль над своими эмоциями — это не маленький подвиг, и меня переполняет гордость за то, что он, очевидно, отодвинул на второй план свои собственные заботы, чтобы сделать сына счастливым.
— Это должна была быть моя комната, — ворчит Рафаэль.
— Слишком поздно! — я скорее слышу, чем вижу, как Нико забирается на кровать и прыгает на ней. — Теперь она вся моя.
Мы с Рафаэлем смотрим в правую часть номера, где в тридцати сантиметрах друг от друга находятся две двери.
— Думаю, это наши, — говорю я веселым голосом.
Рафаэль удивляет меня, бесшумно исчезая за дверью справа, оставляя мне номер с видом на океан.
Я не могу сдержать визг, который вырывается из меня, когда я вхожу внутрь. Панорамное окно, выходящее на лагуну, — это здорово, но не так потрясающе, как кровать с балдахином и белым пологом, как в сказке.
Я борюсь между желанием упасть на кровать со вздохом — к черту микробы из аэропорта — и исследованием роскошной ванной комнаты.
— Если ты все еще не уверена, что хочешь жить с нами в одном номере, я могу забронировать тебе отдельную комнату.
— Ты с ума сошел? — я поворачиваюсь на пятках и вижу Рафаэля, прислонившегося к комоду возле двери.
— Зависит от того, ретроградный ли сегодня Меркурий или нет.
Мои губы кривятся, и я издаю небольшой смешок.
— Ты смешнее, чем я думала.
— Это хорошо?
— Я еще не решила.
Он не смеется, но его глаза светятся от удовольствия.
Если я не буду осторожна, то могу стать зависимой от того, как он смотрит на меня, особенно в такие моменты, когда его бдительность ослабевает настолько, что я могу разглядеть человека, скрытого за ворчливым образом.
Рафаэль первым прерывает взгляд, заложив руки за спину.
— В любом случае, если ты передумаешь, я могу попросить Ариэль забронировать для тебя комнату.
Я качаю головой.