Непобедимый эллин
Шрифт:
Неурожайный год послали боги землям царя. Специально вызванный с Кипра прорицатель Фрасий после трех кувшинов неразбавленного вина предсказал, что пройдет засуха только в том случае, если Бусирис будет регулярно приносить в жертву Зевсу чужеземцев.
В общем, прорицатель Фрасий и стал первой жертвой маньяка, принесенной великому Громовержцу.
Но, к сожалению, дождь после этого на изнывающие от зноя земли не пролился, и сумасшедший царь устроил в самом крупном оазисе своих владений засаду, пока не был испепелен за
И вот через сутки достигли бесстрашные эллины северного края земли, где стоял, слегка засыпанный сухим снегом, дворец могучего атланта Атласа.
С неба время от времени сыпалась холодная белая крупа, набивавшаяся под одежду, и Софоклюс, гневно ругаясь, зябко кутался в плохо защищавшую от пронизывающего ветра хламиду.
– Ничего, мы недолго, – пообещал Геракл, сопровождая слова облачком пара. – Эй, есть здесь кто?
Железная входная дверь бесшумно ушла вверх, и на пороге возник симпатичный юноша в легкой тунике.
– Передай атланту Атласу, – высокомерно бросил юноше сын Зевса, – что к нему из далекой Греции прибыл великий герой Геракл, пожелавший осчастливить своим присутствием жителей края земли.
– Гм… – кашлянул юноша. – Собственно… я и есть Атлас.
– КАК?!
Геракл с Софоклюсом недоверчиво смотрели на юношу, не понимая, кто перед ними, очередной сумасшедший или весьма остроумный весельчак.
– Атланты, знаете ли, всякие бывают, – улыбнулся молодой человек, – не все они могучие великаны. Атлант с недавнего времени – это вообще особая должность, не требующая выдающихся физических данных. Да и незачем держателю небесной тверди быть гигантом, я же эти небеса не на своих плечах держу…
И юноша от души рассмеялся.
– Проходите внутрь, а то ненароком совсем окоченеете.
Греки охотно приняли гостеприимное предложение, переступили порог и… обомлели, не сразу сообразив, где это они внезапно оказались. Вокруг теплынь, зеленая трава, роскошные сады невдалеке, солнышко греет, птички поют, не иначе как Элизий.
– Ничему не удивляйтесь, – махнул рукой Атлас. – Моделирование климата – тема моей докторской диссертации. Слежу, понимаете, за исправностью небес, а коллеги мои дома уже, между прочим, профессора. Тут вот один сокурсник по сети «мыло» прислал… Впрочем, к чему вам всё это… Нелегко, конечно, за небесной твердью следить, то там трещинка появится, то тут… Идемте, я вам всё покажу…
На небольшой подвесной кабинке вроде той, на которой греки попали в царство Аида, Геракл, Софоклюс и атлант опустились под землю, очутившись в огромном круглом зале. Одна из стен зала представляла собой вогнутый прозрачный пузырь, похожий на те, что бывают на воде во время проливного дождя. За прозрачной преградой клубилась непроглядная чернота, прошитая яркими, режущими глаза точечками, собирающимися в мириады бесконечных огней.
– Что это? – зачарованный невиданным зрелищем, прошептал сын Зевса. – Пустоты Тартара?
– Почти что, – усмехнулся Атлас. – Ваш мир летит в безвоздушном пространстве, медленно вращаясь в потоке бесконечной Вселенной. Мы, боги, создали всё это своими руками. Это одна из самых величайших тайн бытия, и тебе, Геракл, позволено слегка прикоснуться к ее разгадке.
Софоклюс ловко извлек из-за спины восковую дощечку.
– Э… нет, – покачал головой держатель небесной тверди, – записывать ничего нельзя, только смотреть.
Историк грустно вздохнул, но дощечку всё-таки спрятал.
В это трудно было поверить. Безвоздушная пустота! Возможно ли сие?
– Если я еще немного проторчу здесь, то у меня определенно поедет крыша! – решительно заявил великий герой, и вся троица поспешно вернулась на цветущую, залитую животворящим солнечным светом поверхность.
– Меня не интересуют божественные тайны бытия. – Присев на зеленую травку, Геракл недовольно зевнул. – Что там за прозрачной стеной, меня тоже мало волнует. Я пришел сюда не за этим.
– Но… я не понимаю, – растерянно пробормотал Атлас. – Я полагал, что вас интересует небольшая экскурсия по моим владениям.
– К сатиру экскурсию! – решительно заявил сын Зевса. – Я явился к тебе за золотыми яблоками Гесперид.
– За тремя! – уточнил дотошный Софоклюс.
– Да-да, именно, за тремя.
– Так вам нужны золотые яблоки? – продолжал безмерно удивляться держатель небесной тверди. – Что ж, ступайте в мои сады и скажите Гесперидам, что я разрешил вам сорвать три чудесных плода…
Долго выбирали дерево.
Наконец подбадриваемый Гераклом Софоклюс, демонстрируя чудеса эквилибристики, забрался на верхушку золотой яблони и испуганно оттуда проблеял:
– Геракл, я не дотягиваюсь до плодов… – Подстригавшие соседние деревья молоденькие девицы звонко рассмеялись.
Сын Зевса нахмурился и строго произнес:
– Софоклюс, борись с трусостью, пока еще не поздно, не срамись хоть перед девушками.
Историк боязливо поглядел на хрупкую с виду ближайшую ветку. Одна такая веточка стоила целого состояния. Даже листья и те на волшебных деревьях были из тонкого, звеневшего на ветру золота.
Хронист жадно потянулся к сияющему плоду, коснулся его рукой, дернул… всё бесполезно.
Гераклу надоело ждать, и он, обхватив руками золотой ствол яблони, с силой тряхнул несчастное деревце.
– …! – завопил Софоклюс и, не удержав равновесия, полетел в ворохе золотых листьев вниз.
Сын Зевса предусмотрительно отошел в сторону.
– Мать моя Гея! – взвыл историк, брякаясь оземь. К счастью, ветки затормозили падение, иначе ученый наверняка свернул бы себе шею.
Геракл забрал у хрониста яблоко и, потерев его о львиную шкуру, мрачно напомнил:
– Осталось еще два!