Непобежденные. Кровавое лето 1941 года
Шрифт:
– Ну и войско! – неожиданно рассмеялся Гришин, но тут же серьезно и с металлом в голосе сказал: – Всех на переднюю линию. Винтовки найти. Поставь взвод в заградотряд из кадровых.
– У нас стоят, химики Степанцева. Только из-за них и поставил. А кадровые дерутся превосходно, в атаку на пулеметы идут, не считаясь со смертью.
– Сейчас должна подойти коммунистическая рота, сто человек. – Гришин взглянул на часы. – Сформирована из работников райкомов и советских учреждений, приведет ее майор Бабур. Вызови сейчас же Васильчикова, и пусть он сам ведет ее в бой. Должен подойти с ними майор Малых со своими артиллеристами
– Взвод химиков Степанцева, остальное все брошено в бой.
На самом деле Шапошников придержал еще и саперную роту, связистов, можно было послать в бой комендантский взвод, ездовых, но он считал, что если бой не могут выиграть обученные пехотинцы, то ездовые и писаря тем более. «Пехоту нам всегда дадут, а вот обученных саперов, связистов, да и ездовых тоже растерять легко, а найти потом будет негде… – думал Шапошников. – Да и, в конце концов, не здесь же решается судьба войны, зачем эти истерические порывы…»
– Химиков, говоришь? – переспросил Гришин, разминая папиросу. – Горьковчане? Кадровые?
– Да, тридцать пять человек.
– Давай-ка их сюда, других мне и сотни не надо. – И после паузы: – Собирай людей и готовься к атаке. – И уже тихо, но зло, ему одному: – Не возьмешь Милославичи – расстреляю…
Наступление полков Корниенко и Михеева, поддержанное артиллеристами полковника Смолина, действительно сначала развивалось более успешно, чем полка Шапошникова. В районе деревни Незнань вечером 7 августа они стремительной атакой обратили в бегство пехотный полк гитлеровцев, разгромили его штаб и захватили трофеи – орудия, автомашины, десятки автоматов. Были захвачены и пленные.
Особенно отличилась пополненная до штата рота лейтенанта Нагопетьяна. Когда две роты их батальона залегли перед деревней, наткнувшись на пулеметы, Нагопетьян сумел поднять своих людей в атаку, ударил с фланга и заставил побежать целый батальон гитлеровцев. Этот человек, словно рожденный для войны, умел зажечь и сплотить любой коллектив, передать свой азарт всем, и Михеев, когда политрук Александров принес ему политдонесение о действиях роты, даже не удивился, что рота разгромила батальон.
Овладев деревней Казкань и двумя маленькими деревушками, подразделения этих полков, умело поддержанные артиллеристами, вышли к Варшавскому шоссе к утру 8 августа. Казалось, задача, поставленная перед дивизией, хотя и с большими потерями, будет выполнена, однако гитлеровское командование срочно перебросило в этот район части 78-й штурмовой и основные силы 17-й танковой дивизий. Перед атакой танков и пехоты на наступающие советские части, разбросанные, ополовиненные тяжелым ночным боем, частично потерявшие командиров, обрушили мощные удары самолеты воздушного флота Кессельринга.
Первую атаку пехотинцев из штурмовой дивизии, атаковавших умело, но словно с пренебрежением, удалось отбить, но пошли в атаку танки. Пока еще немного, в среднем по три-пять машин на батальон, но чувствовалось, что противник только прощупывает оборону, примериваясь, где ударить побольнее.
Между немецкими танками и артиллеристами полковника Трофима Смолина разгорелись яростные дуэли. Три танка сожгла батарея старшего лейтенанта Ильченко дивизиона капитана Пономарева, артиллеристы старшего лейтенанта Братушевского
На 30 километров – по всему фронту наступления корпуса комдива Магона – гремела канонада упорнейших боев. Сшибались лоб в лоб батальоны, танки не уступали артиллеристам, артиллеристы – танкам. Командир корпуса, от которого требовал наступать командарм, давил на командиров дивизий. Те нажимали на полки, батальоны, и снова поднимали политруки поредевшие роты. Весь день 8 августа гитлеровцы, периодически выводя батальоны с передовой, бомбили едва успевшие закопаться измученные батальоны и полки русских. Ввод в прорыв кавалерийской дивизии был сорван одной авиацией противника – самолеты на бреющем носились за всадниками, расстреливая обезумевших лошадей.
Казалось, инициатива все еще у нас и следующая атака все решит, перелом близко, но и эта, очередная атака роты, батальона или всего полка через полтора-два часа срывалась. Падали все более редкие цепочки атакующих, наткнувшись на неподавленные пулеметы, обстреливаемые из танков и орудий.
Прибывшая в 771-й стрелковый полк капитана Шапошникова коммунистическая рота также не внесла в бой за Милославичи перелома. Сформированная из работников советских учреждений Могилевской области, она не отличилась ни боевыми, ни моральными качествами. Были случаи, что бойцы и этой роты убегали с поля боя. И следующая атака тоже не имела успеха. Все труднее и труднее приходилось Васильчикову, Наумову, политбойцам – на жаре, из-за трупов, снопами лежавших по всему полю, – поднимать людей, еще живых, и сами комиссары устали и чувствовали бессмысленность новых атак.
А кладбище с десятком расщепленных берез превратилось во всепожирающий фокус. Если сначала немцы только отбивали с него атаки бойцов батальона Осадчего, то потом сами решили занять его во что бы то ни стало – это была единственная высота в радиусе двух километров.
Майор Малых с остатками своего артполка прибыл туда в момент, когда противника выбивали с кладбища в третий или в четвертый раз.
«Сущий ад! Бородино!» – пронеслось в голове лейтенанта Василия Свиридова. Такого он не то что никогда не видел, но и представить себе не мог. Когда у командного пункта полка им ставили задачу, он увидел, как пленные немцы с рук зубами срывали бинты, а один из них не давал себя перевязывать, пинаясь, лежа на спине, с кровоточащими по локоть руками, но и тогда он не мог еще понять, что на кладбище дерутся с таким остервенением.
Русские и немцы, перемешавшись совершенно, дрались врукопашную – штыками, ножами, прикладами. Убитые падали на мертвых, живые наступали на раненых, ползавших в истоптанной окровавленной траве, из автоматов били в упор, убивали штыками на могилах, между старыми деревянными крестами, расщепленных пулями, душили голыми руками, били сапогами в пах, били втроем одного, кололи штыками в спину…
Лейтенант Василий Свиридов, с разбегу влетевший в эту людскую кашу, чуть было не напоролся на автоматную очередь рыжего немца, но его кто-то уже колотил лопаткой по каске. Потом Василий ткнул штыком в бок немцу, дравшемуся с нашим на могиле, потом увернулся от удара прикладом автомата, хотел развернуться штыком, но немец падал и сам, непонятно от чего.