Непобежденные
Шрифт:
Днем, забравшись в чащобу, разведчики обсуждали план действий на следующую ночь.
— Перестрелять часовых и собак, завязать бой, а кому-то — бегом к складу, — предложил Звонковой.
Предложение было отвергнуто не потому, что грозило гибелью всей группы. Оно не сулило верного успеха.
— Есть идея, — сказал Найденов. — Надо ночью вскочить в кузов одной из машин, въехать на территорию склада и там поджечь машину. От детонации взорвется все.
— А если машина не подъедет к штабелю со снарядами, а остановится далеко от них?
— Значит,
Помолчали. План был прост, эффективен и… страшен. Это понимали все и не терзали душу разговорами об опасности.
— А потом? — не выдержал Кулешов.
— Потом задача будет выполнена.
Все повернулись к командиру — решай. Но Семенов молчал.
— Я пойду, — сказал Найденов.
— Да все готовы! — горячо воскликнул Звонковой. Командир поднялся с камня, поправил ватник под мокрым брезентовым ремнем.
— Вопрос не в том, кто из нас самоотверженнее, а кто вернее выполнит задачу.
— Пожалуй, я, — сказал Потушаев, — Кто знает, может мое хилое знание языка и пригодится.
— Ты в этом деле новичок.
— Умереть и новичок может.
— Вот-вот. А там не о своей жизни-смерти надо думать…
— Я пойду, — повторил Найденов.
— Хорошо, — сказал командир. — Пойдут Найденов и Кулешов. Они не первый раз вместе, легче поймут друг друга.
Он нарочно сказал это сухим приказным тоном. Чтобы пресечь дискуссии. Чтобы помочь людям, идущим на смертельный риск, обрести уверенность в правильности решения.
Когда снова потемнело небо, вся группа выдвинулась к дороге. По ней уже шли машины, то колоннами, то поодиночке, отстав одна от другой. В кузовах охраны не было, сопровождающие сидели рядом с шоферами. Оставив себе по паре гранат, автоматы и бутылки с горючей жидкостью, Найденов и Кулешов подобрались к самой дороге в том месте, где она делала поворот.
Тяжелый грузовик вывернул из-за поворота и стал набирать скорость. Найденов метнулся к нему, уцепился за задний борт, подтянувшись, перевалился в кузов. Ударился боком об острый угол, ощупал толстые планки и удовлетворенно причмокнул: точно, снарядные ящики.
Он лежал под брезентом, держа в одной руке гранату, в другой бутылку с горючкой. Думал: если машина остановится и часовой у въезда полезет проверять в кузов, сразу ударит бутылкой об угол и сунет гранату между ящиками. А там будь что будет.
Но часовой в кузов не заглянул. Машина только приостановилась в воротах и стала заворачивать куда-то влево. Осторожно выглянув, Найденов увидел, что машина задом подъезжает к высокому штабелю снарядных ящиков. Возле них топтались солдаты, дожидались разгрузки. И еще успел увидеть другую машину, въезжавшую в ворога, и порадовался, что не один он тут среди врагов, что рядом верный друг. И усмехнулся сам себе: оказывается, даже умирать, если не в одиночку, гораздо легче.
Теперь он лежал и ждал, когда машина подойдет вплотную к штабелю, когда немцы сами откинут борт. Ждал еще и потому, что это позволяло другой машине, в которой был Кулешов, подъехать поближе.
Борт загромыхал,
Когда машины одна за другой скрылись в темноте, Семенов снял шапку, постоял молча, и вдруг резко повернулся.
— Уходим! — И пошел в глубину леса, ничего больше не говоря, не объясняя. Да и что было объяснять? Все знали, что после взрыва немцы прочешут лес.
Долго шли, приглядываясь, прислушиваясь. Останавливаясь передохнуть, молчали. Тишина лежала вокруг, глухая, пугающая.
— А может их?… — Это Звонковой. Самый молодой, самый нетерпеливый.
— Не может, — сказал Семенов. — В любом случае свои машины они бы взорвали…
И не договорил. Полыхнуло зарницей по затянутому тучами небу, и тяжелый грохот шквалом прошел над лесом.
Они сняли шапки и долго стояли, смотрели на широкий огонь, полыхавший над горизонтом.
— Лейтенант Найденов! Красноармеец Кулешов! — словно запоминая эти имена, медленно выговорил Семенов. И задумался, что бы такое сказать об их подвиге. — Родина вас не забудет! — И снова задумался. На память приходили лишь обычные фразы, какие много раз говорились над могилами павших…
С рассветом появились самолеты, низко закружили над лесом. Весь день разведчики лежали под кустами, а с темнотой снова отправились в путь. И хоть каждую минуту ждали встречи с врагом, все же вздрогнули, услышав короткий окрик:
— Хальт!
И сразу над головами прошла автоматная очередь.
— Звонковой — в прикрытие! — крикнул командир. — Потушаев за мной!
Они метнулись в сторону, скатились в глубокий овраг, пошли прямиком по кустам, переступая через маленький ручеек, журчавший на дне. Позади застучали автоматы, потом громыхнули гранаты — одна, другая, третья. И все стихло.
— Вася! — сказал Семенов, и Потушаев удивился такому никогда не слыханному от лейтенанта обращению. — Возьми планшетку, Вася. Ее нужно доставить в штаб. Любой ценой.
— А вы?
— Следующий бой — мой, ясно?
— Нет, не ясно. Ты командир, тебе и доставлять.
— Не спорь, интендант. Я опытнее тебя, я лучше прикрою.
Они попытались выбраться из оврага и отпрянули от быстрых, частых автоматных вспышек. Трескуче рванула граната, оглушила, осколки дождем сыпанули по кустам.
— Уходи! — крикнул Семенов.
— Я не могут тебя оставить…
— Уходи! — заорал он. — Эта карта дороже моей жизни… Прошел час, прошел другой, а Потушаев все полз через кустарник. Впереди показался бугор. Перевалив через него, упал в узкую щель и понял, что попал в траншею. Быстро вскочил, высунул впереди себя автомат. И вдруг услышал удивленный возглас: