Неподдельная любовь
Шрифт:
Затем они поднялись по ступенькам и оказались в прекрасном холле, обшитом деревянными панелями. Вверх взлетала изящно изогнутая лестница.
Лила с няней еще не успели толком оглядеться, как слуга в несколько причудливой ливрее объявил:
– Если вы – юнгфру Кавендиш, то его милость готов вас принять.
– Я подожду здесь, – заявила няня, устроившись на деревянном стуле, украшенном гербом.
Чувствуя себя маленькой, испуганной и беззащитной, Лила прошла следом за лакеем.
Тот распахнул дверь, и она очутилась
Лила сразу поняла – это и есть маркиз Кейнстон.
Она беспомощно застыла на месте, не находя в себе силы подойти к нему. Казалось, ноги ее приросли к полу. Ей стоило немалых усилий наконец шагнуть вперед.
Приблизившись к маркизу, Лила сделала реверанс.
Его лицо выражало крайнюю степень удивления.
– Вы – та самая мисс Кавендиш, которую я ожидал? – спросил он.
– Д-да… милорд.
Лила едва шевелила губами.
Словно угадав ее робость, маркиз произнес:
– Мне казалось, вы гораздо старше. И потом, видимо, я думал, что вы будете похожи на голландок.
В его голосе чувствовалась теплота, и девушка через силу улыбнулась в ответ.
– Я… англичанка… милорд.
– Мне передали, что у вас ко мне срочное дело, мисс Кавендиш. Но поскольку сообщение исходило от слуг графа Ганса ван Рейдаля, у которого я в гостях, их слова были не слишком вразумительны.
– Я… хотела увидеться с вами, милорд… по весьма необычному поводу.
Лила была крайне взволнованна и расстроена. Она вовсе не безосновательно надеялась – маркиза предупредят о том, что она везет ему картину.
Однако, вспомнив свой разговор с мистером Нийстедом, сообразила: тот намеренно придал ее визиту некую таинственность. И, естественно, маркиз не мог подозревать о цели ее приезда – ей предстоит самой обо всем ему рассказать!
– Присядьте, пожалуйста, мисс Кавендиш, – предложил ей между тем маркиз, – и расскажите мне, что все это значит. Может быть, вы оказались в Амстердаме без денег или вас похитили голландские пираты?
Он старался помочь девушке успокоиться и почувствовать себя более непринужденно, но в душе был очень удивлен ее видом.
Когда ему передали, будто его хочет видеть какая-то англичанка, он решил, что ему предстоит услышать обычную историю. Кто-то оказался за границей без средств и возможности вернуться домой. Или, как он предположил с присущим ему юмором, некая особа по своей вине оказалась во власти неких порочных мужчин и не знает, как от них избавиться.
Но Лила оказалась прекрасно одетой девушкой – поэтому нельзя было допустить, что она находится в стесненных обстоятельствах. К тому же она невероятно хороша собой и выглядит чрезвычайно испуганной.
Было совершенно очевидно, что у прекрасной незнакомки какая-то беда.
Лила села на диван, и маркиз невольно подумал, что никогда еще не видел столь очаровательной женщины. Будучи ценителем красоты во всех ее проявлениях, он считал себя знатоком женщин, хотя и питал к ним презрение.
С первого взгляда он распознал в Лиле прирожденную аристократку. Только благородным происхождением можно объяснить эти правильные черты лица, эти изящные пальцы, эту маленькую стройную стопу…
Поэтому ничего удивительного не было в том, что ему незамедлительно хотелось узнать» по какой причине эта девушка оказалась здесь.
Но, увидев, что она почти лишилась дара речи, он очень мягко спросил:
– Так чем же я могу быть вам полезен?
– Я… я привезла вам… одну картину… милорд.
– Картину?
Такого поворота событий маркиз совершенно не ожидал.
Только теперь он заметил, что его гостья держит под мышкой плоский сверток, так как прежде все его внимание было приковано к ее прекрасному и необычайно выразительному лицу.
Лила протянула ему картину.
– Насколько я понимаю, – произнес он, испытующе взглянув на девушку, – из чьих-то разговоров вы узнали, будто я приехал сюда, чтобы купить картины.
– Мне… сказали об этом, милорд, – ответила Лила. – И поэтому я… привезла вам картину… которая… как мне кажется… вас заинтересует.
– Вы очень добры, – улыбнулся маркиз. – Но, надеюсь, вы не слишком огорчитесь, если окажется, что она меня совершенно не заинтересует.
Судорожно вздохнув, Лила отвела взгляд и сказала:
– Эта картина… очень необычная… И только вы один… могли бы… мне помочь.
Маркиз удивленно поднял брови.
– Если речь идет о живописных полотнах, – заметил он, – то, полагаю, чуть ли не любой житель Голландии мог бы дать вам по этому вопросу консультацию.
Лила лихорадочно сжала руки.
– Я пришла сюда, потому что… вы англичанин, милорд!
Маркиз принял от нее картину, но не стал открывать ее, а только спросил:
– Что это должно означать?
– Это значит… что я… вам доверяю!
Маркиз вновь пристально посмотрел на свою собеседницу.
– Я, к сожалению, не совсем понимаю. что именно вы пытаетесь мне сказать.
Только теперь Лила осознала, что не излагает свою историю, как полагалось это сделать по намеченному мистером Нийстедом плану.
– Моя тетя – баронесса ван Алнрадт, а ее покойный муж был близким другом Деза Томбе.
Она приумолкла, ожидая, что маркиз узнает это имя и сам начнет ее расспрашивать, но он продолжал недоуменно смотреть на нее.
– Того Деза Томбе, который умер совсем недавно, – поспешила объяснить Лила. – Этот джентльмен завещал музею «Маурицхейс» картину Вермера «Головка девушки».
– Я слышал об этой картине, – кивнул маркиз, – и, конечно, намерен ее увидеть, прежде чем уехать из Голландии.