Неподобающая Мара Дайер
Шрифт:
Я ушла из кухни, чтобы принять душ. Горячая вода обожгла мои худые лопатки, и, привалившись к кафельным плиткам, я позволила воде обтекать мое тело. Мне следовало подумать, что я надену; не хотелось быть единственным неправильно выглядящим человеком на вечере.
Выйдя из душа, я натянула футболку и спортивные штаны, распутала крысиное гнездо мокрых волос. Рыться в туалетном столике было бы бесполезно. Как и в шкафу. Но мамин шкаф…
По большей части мама носила брючные костюмы или юбки и рубашки на пуговицах. Всегда профессиональна, американка с ног
Я на цыпочках пошла в комнату родителей и приоткрыла дверь. Они все еще были на кухне. Я начала рыться в одежде матери в поисках чего-нибудь подходящего.
— Мара?
Ой.
Я обернулась. На лице матери явно читалось напряжение, кожа туго натянулась на ее высоких скулах.
— Я просто искала что-нибудь, что можно будет надеть, — сказала я. — Прости.
— Ничего, Мара. Мне бы только хотелось, чтобы мы могли…
Я сделала медленный вдох.
— А мы можем заняться этим позже? Даниэль сказал, что на дороге будет много машин, а мне еще нужно придумать себе костюм.
На лбу матери появились морщинки. Я знала, ей хочется что-то сказать, но надеялась, что в кои-то веки она откажется от беседы. Я удивилась, когда заговорщическая улыбка медленно преобразила ее лицо.
— Это костюмированная вечеринка? — спросила мама.
Я кивнула.
— Думаю, у меня есть кое-что.
С этими словами она прошла мимо меня и нырнула в глубины огромного шкафа. Спустя несколько минут она вынырнула, держа, как маленького ребенка, складной саквояж для платьев; на ее пальцах болталась пара туфель с ремешками, на опасно высоких каблуках.
— Это должно тебе подойти.
Я настороженно посмотрела на чемоданчик.
— Это ведь не свадебное платье?
— Нет. — Мама улыбнулась и протянула его мне. — Это одно из платьев моей матери. Возьми мою красную губную помаду и заколи волосы — и сможешь сойти за старинную модель.
По моему лицу расползлась улыбка под стать маминой.
— Спасибо, — совершенно искренне сказала я.
— Только сделай мне одолжение.
Я приподняла брови, ожидая, что услышу предостережение.
— Держись с Даниэлем.
Голос мамы звучал напряженно, и я почувствовала себя виноватой. Я кивнула и снова поблагодарила ее за платье, а потом вернулась в свою комнату, чтобы примерить его. Плотный пластик саквояжа зашуршал, когда я расстегнула молнию, и я увидела внутри платье из мерцающего темно-изумрудного шелка. Я вытащила его, и у меня перехватило дыхание. Оно было ошеломительным. Я надеялась, что платье будет мне впору.
Я отправилась в ванную комнату, чтобы попытаться наложить на ресницы тушь, не проткнув себе глаз, но, когда посмотрела в зеркало, за моим отражением стояло отражение Клэр.
Она подмигнула.
— Повеселитесь, ребята.
20
Я вылетела из ванной и села на кровать. Во рту у меня пересохло, руки дрожали. Мне хотелось вопить, но я закрыла
Сперва — макияж.
Я двинулась обратно к зеркалу за дверью ванной, но остановилась. Там никого нет. Просто посттравматический синдром.
Но зачем рисковать?
Я прошлепала по коридору к спальне родителей.
— Мам? — окликнула я, сунув голову в дверь.
Она сидела на кровати, скрестив ноги, и печатала что-то на ноутбуке. Подняла глаза.
— Ты не наложишь мне макияж? — спросила я.
Она не смогла бы улыбнуться с большим энтузиазмом. Загнав меня в ванную, мама усадила меня в кресло перед набором косметики. Я слегка отвернулась от зеркала, просто на всякий случай.
Я почувствовала, как мама подводит мне глаза, но, когда она вытащила свою помаду, остановила ее.
— Пас. Из-за нее я буду похожа на клоуна.
Мама кивнула с притворной серьезностью и вернулась к работе, скручивая мои волосы и закалывая их сзади так туго, что у меня заныло лицо. Закончив, она велела мне повернуться к зеркалу.
Я улыбнулась ей — хотя в душе мне вовсе не хотелось улыбаться.
— Знаешь что? Я тебе доверяю, — сказала я и поцеловала ее в щеку, прежде чем покинуть комнату.
— Подожди секунду! — окликнула мама.
Я остановилась, и она открыла свою шкатулку с драгоценностями и вытащила пару сережек. В середине каждой был изумруд, окруженный бриллиантами.
— О господи! — сказала я, уставившись на сережки. Они были неописуемы. — Мама, я не могу…
— Я их просто одалживаю, а не отдаю насовсем, — сказала она с улыбкой. — Ну-ка, стой смирно.
Она вдела сережки мне в уши.
— Вот, — сказала мама, положив руки мне на плечи. — Ты красавица.
Я улыбнулась.
— Спасибо, мама.
— Не за что. Но не потеряй их, ладно? Это сережки моей матери.
Я кивнула и вернулась в свою комнату. Пора было разобраться с платьем. Я вытащила его из саквояжа. Самым безопасным способом одеться было шагнуть в платье — таким образом мне не будет грозить опасность его порвать. К моему огромному удивлению, я легко в него скользнула. Но вырез был опасно глубоким на груди и опасно низким на спине и открывал больше, чем я привыкла. Куда больше.
Но было уже слишком поздно. Взглянув на часы, я увидела, что остается всего пять минут до того, как Даниэль должен отправиться на встречу со своим чудом. Я надела туфли, которые дала мне мама. Они оказались слегка тесноваты, но я пренебрегла этим и, балансируя в основном на носках, вышла в прихожую. Там я повстречалась с Джозефом, который шел в свою комнату.
— Господи боже мой, Даниэль!!! Ты должен увидеть Мару!
Отчаянно покраснев, я протиснулась мимо и встала перед входной дверью — мне не терпелось распахнуть ее и подождать старшего брата в машине. Но ключи от машины были у него. Само собой!