Неподвластный богам
Шрифт:
То, что увидел воскресший Бог, заставило его, в немом ужасе схватившись за голову, опуститься на хладный каменный пол. Заклинание Стали он перевел совершенно правильно…
Джейк Митчелл решил перенести часть оружия с «Черного коршуна* к себе в комнату. Во-первых, рассудил он, вертолет был и так прекрасно оснащен, и обыкновенные пистолеты с ружьями не добавляли ему боеспособности. Во-вторых, и эта причина была главной,
Джейк замыслил утаить часть оружия от карлика: мало ли чего… Всегда нужно иметь свои козыри.
Удачно исполнив задуманное, американец
– Каналья!!! – вытаращив глаза, взревел Джейк. – Что ж ты делаешь, гад?!
Не отвечая ни слова, док нажал на рычаг. Джейк непроизвольно зажмурил глаза. Однако ужасающего взрыва не последовало.
– Проклятие, – пробормотал Фонтанелли. – Я забыл подключить этот проводок.
Американец выхватил свой браунинг.
– А ну, стой, каналья! Руки за голову, и лицом к стене! Живо, иначе я продырявлю твою ученую башку!
Доктор Фонтанелли не выносил угроз. В сторону Джейка ударил тонкий малиновый луч – это седовласый профессор стрелял в компаньона из лазерного бластера. Стрелок он был неважный – луч только оцарапал стену рядом с американцем.
Реакция бывалого рейнджера была мгновенной. Раздался выстрел, и Фонтанелли беззвучно упал на живот. Джейк подбежал к доку. Тот не шелохнулся. Несколькими выстрелами в упор Митчелл разрушил пульт взрывного устройства. Сердце американца бешено колотилось. Он дернул дока за бороду – изо рта потекла струйка крови.
– О черт! Я же убил дока! Нужно сообщить Тезиасу! И он бросился прочь из пещеры.
Джейк Митчелл мчался по главному коридору. Где же этот проклятый карлик? В кабинете его нет, где же он тогда? Может, лечит своих гомиков? Поворот, еще поворот, скоро Пещера Синих Монахов…
Внезапно Джейк на что-то налетел. Вернее, на кого-то. То был человек, выходящий из-за поворота навстречу ему. Во всяком случае, Джейк ощутил столкновение с человеком, таким же крупным, как и он сам. Американец мгновенно отскочил назад, в руке у него появился пистолет.
Из-за поворота никто не появлялся. Джейк уже собирался отнести приключение на счет расшатанных нервов, когда чей-то невидимый кулак саданул ему в лицо. Митчелл завопил от боли и неожиданности. Но даже тогда инстинкт закаленного бойца не подвел его. Тотчас отпрыгнув еще на два шага назад, он сделал несколько выстрелов в свободное пространство перед собой. Одна пуля вдруг звякнула о что-то в пустоте и, точно воланчик, отбитый ракеткой, едва не поразила самого Джейка. Лишь теперь тому стало по-настоящему страшно. Замысловато выругавшись, он принялся палить из браунинга во все стороны.
– Кто ты, засранец?! Это ты, Тезиас? Если ты, черт бы побрал твои идиотские шуточки, понял?!
Патроны кончились. Затравленно озираясь, американец попятился еще на шаг, продолжая при этом машинально щелкать спусковым крючком разряженного пистолета.
– Ну убей меня, гад! Чего ж ты ждешь, невидимка?! Голос, сильный и гневный, ответил ему:
– Да, я убью тебя, ублюдок! И ты увидишь лицо мстителя!
Перед Джейком стоял двойник, возникший как будто из воздуха. В руке у того был меч, широкий и длинный.
– Конан?! – прохрипел Митчелл. – Ты на свободе! Опять штучки карлика!
– Твой хозяин ничего не знает о моем побеге, – зловеще усмехнулся киммериец. – Снимай корону, смердящий пес, я не хочу марать аквилонское золото о твою поганую кровь!
– Нет! – дико заорал Джейк. – Ты не убьешь меня, безоружного!
– Убью, – заверил его Конан. – Когда ты, пес, палил в меня из своего железного арбалета, – там, в «гостиной», – ты не думал, что я безоружен против тебя! Снимай мою корону, шакал, не то она слетит вместе с головой, а не отдельно, как должно быть!
– Спаси меня, Великая Душа!
Джейк бросился бежать. Конан не стал догонять его – сие было ниже достоинства мстителя. Это был как раз тот случай, когда меч мог сыграть роль копья; двойник не уйдет от него вторично – в этом Конан был уверен. Меч полетел вдогонку беглецу. Но тот оказался на удивление прытким: меч, который должен был вонзиться прямо посреди лопаток врага, только перерубил ему правую ногу чуть ниже колена. Заорав от ужасной боли, американец свалился лицом на каменный пол галереи. Золотой обруч Аквилонии сорвался с его головы и, вертясь, точно юла, покатился к ногам истинного владельца.
Киммериец поднял корону и, удовлетворенно хмыкнув, водрузил себе на голову. Потом он молча прошел к телу поверженного противника, поднял меч.
– Пришел конец тебе, собака, – сказал Конан, занося меч для последнего удара. – Твой череп будет торчать на коле вместе с башкой твоего хозяина!
– Замри! – раздался вдруг из-за спины высокий повелительный голос. И Конан замер, помимо своей воли. Сил хватило лишь на то, чтобы повернуться к говорившему. Освещаемый тусклым желтоватым светом факелов, в каменном проеме стоял, скрестя руки на груди, сам карлик. По белому, точно свежий снег, липу его ползли мертвенные блики.
– Не так скоро, варвар, – прошипел Тезиас. – Посягнув на моих слуг, ты поставил себя вне жизни… Ты знаешь, я не хотел тебя убивать. Но, как видно, Судьба распорядилась иначе: ты умрешь сейчас, а я – я расколдую моих монахов и по-прежнему буду править миром!
Из агатовых глаз Великой Души метнулись две черные молнии» Они ударили в грудь Конана, но серебристый медальон с пирамидой легко погасил их.
– Ловко! – спокойно заметил Тезиас. – Ты взял себе медальон Брахо, вор. Однако он не спасет тебя – ты, варвар, не умеешь им пользоваться. Я просто оторву тебе голову. Надеюсь, ты понимаешь, что мне не составит труда это сделать.