Неподвластный богам
Шрифт:
– Какие чувства?! Ты что, позвал меня, чтобы вдоволь поиздеваться над несчастным калекой, король Немедии?!
– Успокойся, любезный шах! У меня и в мыслях того не было. Я только хотел бы знать, что сделал бы ты с киммерийцем, окажись он в твоей власти?
– Что бы я сделал? – свирепо оскалился Рустам-Мамед. – О, Боги надолго запомнили бы этот день! Сначала я собственноручно содрал бы с варвара кожу, затем пытал бы его раскаленным железом, сыпал на его раны порошок черного лотоса, после чего вынул бы его печень, почки, желудок… Потом я бросил бы его в чан с горячей смолой, и лишь после
– Браво, любезный шах! – рассмеялся Тараск. – Твой ответ впечатлял меня, хотя я и ожидал услышать нечто подобное.
– Но к чему эти пустые фантазии, – мрачно усмехнулся шах. – Конан далеко, и мне его не достать.
– А вот и не пустые, – серьезно сказал король.
–
– Свершится месть или нет – это зависит только от степени твоей щедрости!
Рустам-Мамед потрясенно уставился на Тараска.
– Что ты сказал?
– Король Аквилонии в моем плену, любезный шах. Я готов продать его тебе.
Серые глаза шаха лихорадочно заблестели.
– Отличная сделка, Ваше Величество! И сколько же стоит киммерийская собака?
Тараск, сидя в кресле, лениво смотрел на своего восточного гостя. Король умел набивать цену своему товару.
– Ну, что же ты молчишь? Я хочу знать, почем товар?
– У тебя не хватит золота, чтобы расплатиться за него, – вяло отозвался Тараск. Рустам-Мамед рассвирепел.
– Своим золотом распоряжаюсь я сам! – проревел "он. – Когда речь идет о правой мести, я не торгуюсь! Даю за Конана столько золота, сколько весит он сам!
– Варвар уже не тот, что раньше, – презрительно заметил Тараск. – Да и будучи в плену, он изрядно отощал.
– Что же ты хочешь, король разбойников? – забыв о правилах приличия, вскричал Рустам-Мамед. – Я же не королевство у тебя покупаю!
– Не королевство, но короля! – назидательно произнес Тараск.
– Ладно, так сколько ты просишь за короля этой засиженной мухами Аквилонии?!
– Уже вечер; приходи завтра утром, любезный шах,- я назову тебе цену. А сегодня я еще должен принять обоз с золотом из Тарантии…
– Во имя потрохов Эрлика! – рявкнул взбешенный шах. – Неужто ты удумал продать Конана аквилонцам?…
– Успокойся, успокойся, – примирительно сказал король. – Я продам его тебе, но золото возьму и у аквилонцев, ибо казна моя пуста, а другой такой возможности не представится. Так что иди с миром, Рустам-Мамед; я жду тебя завтра утром. За ночь, надеюсь, ты успеешь пересчитать звонкие желтые кружочки в своих закромах!
– Но… – пытался протестовать шах.
– Я жду тебя завтра утром, – властно повторил Тараск, и Рустам-Мамеду ничего иного не оставалось, кроме как, шумно хлопнув дверью, удалиться.
А Тараск, очень собою довольный, позвал слугу, чтобы тот помог ему приготовиться ко сну. День был на редкость удачный.
Сумрачными коридорами королевского дворца пробиралась девушка. Она то пряталась за колоннами, то, улучив момент, быстрыми перебежками продвигалась вперед. Ей удалось остаться незамеченной. Наконец она приблизилась к небольшой, но богато украшенной двери, бесшумно
В комнате на простом дубовом стуле сидел коренастый пожилой мужчина. Он старательно чистил рукоять своего огромного меча. Увлеченный этим занятием, он ничего не услышал.
– Квинтой! Квинтий Латорт! – позвала девушка. Мужчина резко обернулся. Изумление отразилось на его благородном, испещренном шрамами лице.
– Зенобия? Королева Зенобия! Что делаешь ты здесь? И почему ты… тебя…
Его щеки покраснели от стыда, когда он увидел синяки и кровоподтеки на прекрасном лице аквилонской королевы.
– Тише, Квинтий, – прошептала Зенобия. – Ты ничего не знаешь? Я так и думала! Так знай же: Тараск вероломно пленил меня и Конана, моего мужа. Конан парализован колдовскими чарами, его охраняют Золотые Леопарды; меня же Тараск отправил в гарем…
– Королеву – в гарем?! Негодяй! И такое ничтожество правит нами! – Квинтий так сильно сжал рукоять 1еча, что костяшки его пальцев побелели.
– Я как раз потому к тебе и пришла, Квинтий! Пороги мне, бесстрашный полководец! Тараск достоин смерти!
Мужчина вскочил со стула.
– Что ты такое говоришь?! Это же бунт!
– Да, бунт! – смело гладя в глаза Квинтию, пылко молвила Зенобия. – И бунт этот угоден Митре! Тараск не должен править Немедией! Он не только негодяй, но неудачник. Он плохой король: вспомни, Квинтий, сколько битв ты проиграл по его вине! Он едва не отдал всех нас в лапы этого черного дьявола Ксальтотуна. Он бездарно проиграл войну с Аквилонией. Он пригрел в этом дворце проклятого карлика Тезиаса. Правление Тараска разорило страну. Казна пуста, армия разваливается, гвардия ропщет. Кому, как не тебе, Квинтий Латорт, лучше знать это?! Доколе же гордые немедийцы будут терпеть мерзавца и глупца на древнем Троне Дракона?!
Полководец ошеломленно взирал на женщину, осмелившуюся призывать к бунту его, командира Золотых Леопардов. Не найдя ничего ответить, Квинтий пробубнил:
– Но у Тараска нет законного наследника! Кому перейдет трон?
Зенобия смерила полководца восхищенным взглядом.
– Тебе ли задавать этот вопрос? Род Тараска незаконно овладел престолом Немедии, Твой род гораздо древнее я влиятельнее, чем род Тараска.
– Да, я веду свою родословную от деда короля Брагораса! – взволнованно воскликнул полководец.
– Вот видишь! – всплеснула руками Зенобия. – Найдется ли король более достойный, чем ты Квинтий Латорт? Народ любит тебя, знать уважает твою родословную, в армии твой авторитет неколебим. Люди будут ликовать, узнав о твоем восшествии на престол!
– А ты что с этого будешь иметь? – как будто опомнившись, вопросил Квинтий.
– Как что? – демонстрируя безмерное удивление, воскликнула Зенобия. – И ты еще спрашиваешь! Начнем с того, что я немедийка, и мне небезразлично, кто правит моей родиной – подлая скотина Тараск или ты, благородный Квинтий. Но еще я королева Аквилонии; я хочу, чтобы между нашими странами наконец воцарился подлинный мир. Знаю, и ты этого жаждешь; Тараск же никогда не забудет унижения своего плена. Наконец, я хочу, чтобы ты помог мне освободить Конана; король Аквилонии высоко оценит такой великодушный жест!