Неподвластный богам
Шрифт:
Сета!
– Хорошо. Я даю тебе последний шанс. Если варвар будет упираться, возьми его силой. Я послала бы Зука, но у него уж больно тяжелая длань. Тебе разрешается в крайнем случае сломать Конану руку или ногу. Но помни: варвар нужен мне живой, и горе тебе, если оплошаешь и на этот раз!
– Благодарю, госпожа! Я не подведу, вот увидишь. Разреши только взять с собой четверых младших братьев. Для верности, мало ли чего…
– Возьмешь двоих. Не серди меня, Иефан. Я скорее начну молиться Митре, чем поверю, что вы втроем не справитесь с человеком. Ступай же прочь, Иефан, я устала…
И, томно прикрыв глаза, Тхутмертари откинулась на широкое ложе. А коричневый демон, в страхе оглядываясь на хозяйку, бесшумно покинул гостиную.
Конан был один в огромном тронном зале. Только что он выслушал доклад Просперо о подготовке немедийской кампании. Все шло как нельзя лучше. Народ боготворил короля, армией владел негасимый боевой азарт,
Он легко поднялся с трона и подошел к широкому окну. Была глубокая ночь. Уставшая за день Гарантия отдыхала, набираясь сил на завтра. Решив, что и ему не мешало бы вздремнуть часика три, Конан направился было к выходу. Злобный хриплый голос заставил его остановиться.
– Я вернулся за тобой, варвар. На сей раз ты не уйдешь от меня.
В дверях тронного зала скалился старый знакомый – громадный коричневый демон. Но не демон более ужаснул Конана, а те, кто сопровождал его. Их было двое. Костлявые, тощие, они походили на обтянутые серой кожей скелеты. Однако эти скелеты не были человеческими. Короткие тощие ноги не имели колен – туловище опиралось на некое подобие ходуль, оканчивающихся широкими ластообразными ступнями. Руки же, напротив, были длинными и заканчивались кистями с тремя короткими пальцами-отростками. Самым же жутким в облике тварей было иное. Там, где у всех наделенных разумом созданий начиналась шея, у этих колосилась черная гладкая шерсть. Шей и голов у тварей не было. С ужасом Конан осознал, что головы у этих созданий не отрублены, нет, их не было изначально. Глаза же у тварей располагались на туловище – там, где мужчинам положено иметь соски, а женщинам – груди. Глаза полностью соответствовали кошмарному облику бестий. В огромных черных белках плавали маленькие белые зрачки, и зрачки эти плотоядно смотрели на Конана. Твари были наги, и половые признаки у них начисто отсутствовали. Кошмарный облик созданий дополнял широченный, усеянный клыками рот, помещавшийся на линии живота. Все это Конан рассмотрел в одно мгновение, и вид жутких бестий до глубины души ранил его, героя, прошедшего через бесчисленные схватки с неназываемым злом. Противниками его были не только люди. Ужасные красноглазые твари были обычными подручными волшебников, с которыми сталкивала Конана судьба. Но те демоны были либо извращенной, гротескной пародией на человека, как этот коричневый монстр, либо не имели с родом людским ничего общего – многих из подобных тварей встретил Конан, например, в подземельях Алой Цитадели колдуна Тсота-Ланти. Но эти двое… Эти являли собой жуткую середину между мирами людей и демонов. Кто бы ни был их творец, он был настоящим гроссмейстером своего адского искусства. Ибо бестии эти как будто специально создавались как вызов природе и могучим богам. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы уразуметь: подобное не может жить, не может ступать по земле. Но твари эти не были мертвецами, они ходили и существовали вопреки законам природы и воле богов. Теперь они стояли перед Конаном.
Созерцание неведомых бестий, казалось, отняло у Конана волю. Он очнулся лишь тогда, когда скользкая лапа коричневого демона обхватила его запястье. Те, безголовые, по-прежнему стояли в дверях,
– Вот ты и попался, Конан-киммериец! – радостно гаркнул демон.
– Еще не совсем, демон! – вскричал Конан и со всей силы врезал коричневому в пах тяжелым сапогом. Слава богам, у этого половые признаки присутствовали.
Взревев, демон на миг отпустил Конана. Этого мига хватило киммерийцу, чтобы отскочить за добрым мечом. Демон напал вторично, и в его движениях заметна была какая-то скованность. Конан взмахнул мечом. Верная сталь просвистела в дюйме от длани демона; коричневый монстр был дьявольски быстр. Удар демоновой десницы пришелся Конану по подбородку. Послышался хруст костей. Но удар, который наверняка уложил бы любого другого человека, даже не оглушил Конана. Захлебываясь кровью, Конан выплюнул выбитые зубы. Один из зубов попал как раз в красный зрачок демона. Тот отчаянно завопил, прикладывая лапы к пораженному глазу, и закрутился на месте. Воспользовавшись этим, киммериец нанес свой коронный удар.
Меч со свистом рассек воздух, взметнулся вверх и легко, точно нож масло, разрезал толстую шею монстра. Отрубленная голова гулко ударилась о резной подлокотник трона, упала на пол и, словно влекомая неведомой силой, покатилась к очагу, где пылал огонь. В нем и сгинула, сопроводив свое исчезновение низким приглушенным воем, от которого леденела кровь.
Покончив с демоном, Конан обнаружил, что безголовые
– Спекся Иефан. И мы не будем о нем жалеть. Он нам никогда не нравился.
Глубокий, грудной, надтреснутый голос раздавался откуда-то изнутри одной из безголовых тварей. Находящийся на животе рот был неподвижен.
– Ступай с нами, варвар, – сказала между тем вторая бестия. – Лучше тебе подчиниться. Иефан был обучен хорошим манерам, а мы – нет.
– Кто вы такие, дьявол вас побери? – в отчаянии вскричал Конан. Как назло, проклятые твари отрезали ему все пути к отступлению; бросаться же с высокой королевской башни вниз было равносильно самоубийству.
– Мы – костоломы, – ответила первая тварь. – Нас не учили придворному этикету. Так что иди по-хорошему, король Аквилонии, иначе костей не соберешь.
Конана так и подмывало с разбега расшвырять жутких гостей и верным мечом проложить себе путь к свободе. Но недреманный инстинкт варвара подсказывал ему: существующие вопреки природе твари – опасные противники, и он не спешил вступать с ними в открытую схватку.
– Идти – куда? – вопросил он, стараясь выиграть время.
На сей раз бестии не ответили, а попросту заковыляли к Конану, выставив, точно клешни, длинные костлявые руки. Киммериец не стал дожидаться их захвата. Нападение всегда было его лучшей защитой. Обогнув золотой трон, он стремительно выскочил в тыл к тварям. К счастью для варвара, безголовые бестии были неповоротливы. Издав торжествующий крик, Конан с силой ударил мечом по спине ближней к нему твари. Удар, призванный разрубить адское создание напополам, только лишь заставил тварь крякнуть и покачнуться. Меч зазвенел, точно ударив по металлу. Сила инерции повалила Конана на пол, где он и ощутил прикосновение к своей ноге трехпалой клешни бестии. Он рванулся, но хватка была железной. Тогда, орудуя мечом, как пикой, киммериец из лежачего положения пнул надвигающуюся на него тварь. Та пошатнулась, и Конан, взвыв, выдернул ногу из смертельного захвата. Затрещали кости; Конан почувствовал, что чудище таки вывернуло ему ногу. Задыхаясь от страшной боли, он метнулся к стене, на которой висела, отливая серебром, громадная полная масла горящая лампа. Главное было дотянуться, бросить, а там посмотрим, как действуют на этих тварей огонь и серебро. Когда-то подобный бросок уже уложил могучего демона; давно и далеко это было, в темных пиктских пущах.
Подвиг повторить не удалось. Непонятно как, но одной из бестий удалось поймать Конана за ноги. Он растянулся на полу, больно ударившись разбитым подбородком. Схватившая его за ноги бестия дернула, и киммериец почувствовал, как воля и сознание, отступая перед ужасной болью, покидают его. Он успел только понять, что вторая тварь ухватила его за руки. Легко подняв могучее тело, бестии куда-то потащили его. Последним, что ощутил Конан перед тем, как провалиться в бездну бессознательного, был жуткий жар, от которого, казалось, горят волосы и пенится выдубленная ветрами и солнцем кожа…
Глава VIII
Сознание медленно возвращалось к Конану. Происшедшее казалось жутким сном, нелепой игрой чудовищных ночных кошмаров. Но, еще не разлепив веки, киммериец понял: этот жуткий сон все еще продолжается. Безголовые серые бестии с перевернутыми глазами на сосках и широким ртом на животе несли его, ухватив трехпалыми клешнями за руки и ноги, по извилистому коридору. Его тащили, точно покойника, ногами вперед. Под лапами бестий трещал песчаник, а вокруг металось кровавое марево: алый туман был истинным властелином этого подземелья. Конан дернулся, пытаясь освободить хотя бы какую-нибудь конечность, но тщетно: хватка тварей по-прежнему была железной – они даже не остановились. Не издавая ни звука, костлявые бестии тащили плененного короля в неведомое Нечто.
Осознав бессмысленность попыток освободиться, Конан обратил свое внимание на дорогу, по которой его несли. Выгнув голову, киммериец обнаружил, что слева по ходу движения высится отвесная гладкая скала; вершина скалы терялась в кроваво-алом тумане* Справа же, судя по всему, лежала глубокая пропасть, и в этой пропасти бушевало огненное море, его горячие и ядовитые испарения поднимались вверх, обжигая тело и затрудняя дыхание. Всюду слышались треск и громыхание, откуда-то издалека доносились глухие подземные толчки. «Я в недрах действующего вулкана», – решил было Конан, хотя казалось и вовсе невероятным, как он мог сюда попасть, учитывая, что с момента его пленения в Тарантии прошло не более получаса – в этом Конан был уверен. Но в миг, когда он пришел к такому умозаключению, кровавый туман над его головой неожиданно расступился, и он увидел небо – вернее, то, что было небом этого жуткого мира. Коричнево-рдяный свод, мерцающий неровными сполохами красноватого света, казалось, навис над ним. Внезапно Конан осознал страшную истину: солнца не было не потому, что его закрывали тучи, – нет, пунцовый небосвод был безоблачным, – а потому, что солнце в этом мире не предполагалось вовсе. Он понял, что оказался в одном из бесчисленных Преисподних Миров, начинающихся там, внизу, в глубинах огненного моря, что плещется справа от широкой горной тропы. Жуткие безголовые твари тащили его куда-то вдоль этого моря; очевидно, они хорошо знали дорогу.